Жизнь - это апельсин
Я не поклонник Вуди Аллена. К этому фильму меня привело имя Тома, но на раздачах ссылки были крепко заперты, в магазинах фильм отсутствовал. Оставалось положиться на милость ТВ. Несколько раз промахивалась, но сегодня судьбе было угодно, что бы знакомство состоялось. Уф-ф! Наконец-то.
И, кажется, у меня сформировался ответ на вопрос, какая роль Тома моя любимая.
Единственный "минус" - полный дубляж. Это что-то... Особенно главному герою не повезло. Персонаж и так неоформившаяся тряпка, практически напрочь лишенная воли и собственного мнения, а тут ему добавили голос, от которого встали волосы дыбом. Но ради такого славного и доброго фильма стоило потерпеть.
Итак, один небезталанный сценарист решил жениться. И понесло его, бедолагу, с невестой в Париж. Каждый за своим. Он - за вдохновением, она - тщеславная, ограниченная, пустая дивица - пробежаться по достопримечательностям, что б было потом чем пыль в глаза пустить в обществе и поскорее слинять из "слюнявого" города. Кстати, она прихватила с собой папу с мамой, ярых республиканцев. И вот в этой странной и глупой поездке, слегка перебравшего на дегустации вин и заблудившегося на полночной улице, героя подбирает веселая компания в авто и везут на какую-то вечеринку. Рассмотрев гостей и хозяев, он не может прийти в себя от изумления и восторга. Перед ним цвет парижской богемы 20-х годов ХХ века!
- Скотт Фицжеральд, - протягивает ему руку красивый молодой человек с пронзительными светло-синими глазами.
Не знаю, как там главный герой и его "свобода нижней челюсти", а передо мной сверкнула молния.
Суммарно Том на экране минут десять. Но каких! Я не могла оторваться от его глаз, читая там, как в книжке с крупными буквами и книжка эта была увлекательной. Все эмоции, что в нем неслись и бушевали и которые он умело сдерживал, отражали глаза. (Оригинал голоса мне неведом. Увы!) Сказать, что внутри меня все пело, будет недостаточно. Орало от восторга. А еще от того, что сверх-обаятельных героев все прибывало. Они сыпались, как гости из камина на балу Воланда. Эпохи начали стелиться слоями, можно было запросто проникать из ХXI века уже в конец ХIX-го, а то и к кому-то из Людовиков. Души человеческие стремились в свой персональный "золотой век" и обретали искомое. Можно было запросто остаться в прошлом, не мучаясь несовместимостью и находя свое место, свою мечту. Круговорот богемы вызывал восторг. Хоровод великих талантов, гениев несся стремительной, пестрой, вольной толпой. Пикассо, Хэменгуэй, Кокто, Дали, Тулуз-Лотрек, Бунюэль, их прекрасные друзья и подруги, музы, без передышки кочевали с одной улицы полночного Парижа на другую, не зная устали. Бесконечные разговоры, знакомства, вспышки случайного озарения - во всем пульсировала неистово жизнь. Настоящая жизнь. Та, что была. И та, что скрыта теперь, ее надо уметь увидеть. Париж превратился в выставочную, глянцевую открытку и теперь так запросто не открывает свою душу. И в этом засветилось для меня послание автора. Его тоска по вот такой открытости, безыскусности и бесшабашности, по прямоте, по фейерверку эмоций. Мир искусства, богема, жил, подобно коммуне в огромном старом городе. Все знали друг друга в лицо, все двери были открыты. Достаточно было к своему имени прибавить - "писатель" - и вызвать интерес. Тебе протянуты руки, стаканы, фужеры, зажигалки (если ты куришь), тебе улыбаются, тебя расспрашивают о чем твоя книга и дают советы (причем абсолютно бесплатно!), а если мнешься, то сделают все, что бы тебе было удобно, а еще лучше - сведут к тому, чьим мнением дорожат, чей авторитет непререкаем.
Утром волшебство заканчивается, Золушка обязана вернуться с очередной порции бала. Париж вновь открыточный. А в гостинице ждет красавица-невеста, успевшая найти того, кто ей больше подходит. Какого-то омерзительного псевдоинтеллектуала, нахватавшегося знаний и бравирующего ими. В этом контрасте горькая, снисходительная улыбка автора. А еще фирменное ехидство. Можете сами сравнить современное болото, именуемое жизнью, с тем вихрем, которым вас окружила ночь. Ваш "золотой век" откроется вам, только если вы сами того хотите. И тогда друзьями, спутниками, советчиками станут люди свободные духом. Которым достаточно вашего имени и не к чему отчет из сыскной конторы.
P.S. Состав актеров - ох и ах! А Сальвадор Дали (потрясающий Эдриан Броуди!!!) просится в отдельный фильм. Не узнала Рэйчел Макадамс. А уж какой там Хэменгуэй!
Еще одно название пополнило список: "Хочу в коллекцию".
И, кажется, у меня сформировался ответ на вопрос, какая роль Тома моя любимая.
Единственный "минус" - полный дубляж. Это что-то... Особенно главному герою не повезло. Персонаж и так неоформившаяся тряпка, практически напрочь лишенная воли и собственного мнения, а тут ему добавили голос, от которого встали волосы дыбом. Но ради такого славного и доброго фильма стоило потерпеть.
Итак, один небезталанный сценарист решил жениться. И понесло его, бедолагу, с невестой в Париж. Каждый за своим. Он - за вдохновением, она - тщеславная, ограниченная, пустая дивица - пробежаться по достопримечательностям, что б было потом чем пыль в глаза пустить в обществе и поскорее слинять из "слюнявого" города. Кстати, она прихватила с собой папу с мамой, ярых республиканцев. И вот в этой странной и глупой поездке, слегка перебравшего на дегустации вин и заблудившегося на полночной улице, героя подбирает веселая компания в авто и везут на какую-то вечеринку. Рассмотрев гостей и хозяев, он не может прийти в себя от изумления и восторга. Перед ним цвет парижской богемы 20-х годов ХХ века!
- Скотт Фицжеральд, - протягивает ему руку красивый молодой человек с пронзительными светло-синими глазами.
Не знаю, как там главный герой и его "свобода нижней челюсти", а передо мной сверкнула молния.
Суммарно Том на экране минут десять. Но каких! Я не могла оторваться от его глаз, читая там, как в книжке с крупными буквами и книжка эта была увлекательной. Все эмоции, что в нем неслись и бушевали и которые он умело сдерживал, отражали глаза. (Оригинал голоса мне неведом. Увы!) Сказать, что внутри меня все пело, будет недостаточно. Орало от восторга. А еще от того, что сверх-обаятельных героев все прибывало. Они сыпались, как гости из камина на балу Воланда. Эпохи начали стелиться слоями, можно было запросто проникать из ХXI века уже в конец ХIX-го, а то и к кому-то из Людовиков. Души человеческие стремились в свой персональный "золотой век" и обретали искомое. Можно было запросто остаться в прошлом, не мучаясь несовместимостью и находя свое место, свою мечту. Круговорот богемы вызывал восторг. Хоровод великих талантов, гениев несся стремительной, пестрой, вольной толпой. Пикассо, Хэменгуэй, Кокто, Дали, Тулуз-Лотрек, Бунюэль, их прекрасные друзья и подруги, музы, без передышки кочевали с одной улицы полночного Парижа на другую, не зная устали. Бесконечные разговоры, знакомства, вспышки случайного озарения - во всем пульсировала неистово жизнь. Настоящая жизнь. Та, что была. И та, что скрыта теперь, ее надо уметь увидеть. Париж превратился в выставочную, глянцевую открытку и теперь так запросто не открывает свою душу. И в этом засветилось для меня послание автора. Его тоска по вот такой открытости, безыскусности и бесшабашности, по прямоте, по фейерверку эмоций. Мир искусства, богема, жил, подобно коммуне в огромном старом городе. Все знали друг друга в лицо, все двери были открыты. Достаточно было к своему имени прибавить - "писатель" - и вызвать интерес. Тебе протянуты руки, стаканы, фужеры, зажигалки (если ты куришь), тебе улыбаются, тебя расспрашивают о чем твоя книга и дают советы (причем абсолютно бесплатно!), а если мнешься, то сделают все, что бы тебе было удобно, а еще лучше - сведут к тому, чьим мнением дорожат, чей авторитет непререкаем.
Утром волшебство заканчивается, Золушка обязана вернуться с очередной порции бала. Париж вновь открыточный. А в гостинице ждет красавица-невеста, успевшая найти того, кто ей больше подходит. Какого-то омерзительного псевдоинтеллектуала, нахватавшегося знаний и бравирующего ими. В этом контрасте горькая, снисходительная улыбка автора. А еще фирменное ехидство. Можете сами сравнить современное болото, именуемое жизнью, с тем вихрем, которым вас окружила ночь. Ваш "золотой век" откроется вам, только если вы сами того хотите. И тогда друзьями, спутниками, советчиками станут люди свободные духом. Которым достаточно вашего имени и не к чему отчет из сыскной конторы.
P.S. Состав актеров - ох и ах! А Сальвадор Дали (потрясающий Эдриан Броуди!!!) просится в отдельный фильм. Не узнала Рэйчел Макадамс. А уж какой там Хэменгуэй!
Еще одно название пополнило список: "Хочу в коллекцию".
-
-
18.04.2014 в 11:17Я этот фильм смотрела совсем недавно по ТВ как раз с момента появления Тома.
Не сразу его узнала. Сюжет заинтересовал и досмотрела его до конца.
Ю.
-
-
18.04.2014 в 20:49Значит, ты его видела?! Какая прелесть! Здорово. Знаешь, мне очень понравилось. Вот еще бы в оригинале с субтитрами и вообще счастье немерено зашкалило бы. Эх!..
-
-
21.04.2014 в 11:00По ТВ с сегодняшнего дня на телеканале Культура цикл передач о Шекспире "Academia..." c Бартошевичем, но в 13.30 дня. Очень бы хотелось посмотреть, но... И по ночам с 23.30 исторические хроники Шекспира. Показали нарезку этих фильмов. Там в одном Том Хиддлстон. Заканчиваются они все в 02.30. Это издевательство. А по-раньше не могли поставить?!!!
Ю.
-
-
21.04.2014 в 11:32На Культуре как раз зарядят цикл "Пустая корона", немного вольная версия Исторических хроник. Да, там Том в трех историях: обеих частях "Генриха IX" и в "Генрихе V".
"Корону" должны повторять, но утром, когда ты все равно на работе. У меня цикл есть в коллекции, но без перевода. Зачем он, в принципе, если текст можно выудить из Сети? В общем,не стала ломать голову над этим и завела себе ссылочку в браузере с текстами переводов всех пьес Шекспира.
А в "Академии" пообещали еще и Басовскую.
Показы "Ричарда II", кажется продлили до конца мая и есть в расписании 8-е, причем в Горизонте. Там удобный кинотеатр.
Погода радует. Солнышко, тепло. Дышу пылью по утрам и мечтаю о небольших дождиках по ночам, что б было легче убирать.