Жизнь - это апельсин
Из моей старой тетрадочки. Этот спектакль оказался ПОСЛЕДНИМ, где я видела Виктора на сцене. Мне безумно жаль, что я больше ничего с ним не увидела. БЕЗУМНО!!!!
Долго раздумывала: публиковать ли это? Решила, что выложу. Он- ПОСЛЕДНИЙ. Каким бы он ни был, какие впечатления ни оставил, он - ПОСЛЕДНИЙ СПЕКТАКЛЬ. Так получилось...
читать дальше"И вот 15-го декабря я отправилась смотреть "Калигулу". Перед этим наслушалась далеко не лестных отзывов о нынешних трактовках. Но желание увидеть некогда мощный спектакль, пересилило все страхи.
"Калигула" (для меня) явился естественным и логическим продолжением "Мольера" и "Носорогов". Глядя спектакль, невольно задалась вопросом: "Как в эту шеренгу затесался "Дракон"?" Не нашла ответа. Ну и не очень-то надо.
Император был сыгран на таких "изгибах", что по-началу не выдерживала и принималась изучать стену. Может, это кому-то покажется смешным, но сейчас мне слушать Виктора интереснее, чем смотреть ему в лицо. Да и что б смотреть, нужна смелость: такие "лики" бывают...
В нынешнем "Калигуле" было две вещи, не полезшие ни вкакие ворота: кошмарный свет и смена обуви персонажей. Сапоги из "Макбета"!!! Кошмарное зрелище, вызывающее устойчивую ассоциацию, что сейчас господа-сенаторы будут шлепать по лужам и живут они в болоте. Сапоги хлопали по ногам патрициев и выглядели смешно и неубедительно. Чудовищный элемент, разрушающий образ.
У костюма Калигулы новая "грудка". Тот же материал, что и патрициев. Попытка причесать под одну гребенку? И новое кольцо.
В первом действии преследовал очень яркий и малоприятный глюк: В.А. меня бьет, безжалостно и методично. Пытаюсь подняться в луже собственной крови, но руки скользят. А в голове всего одна мысль: "не закричать!", хотя боли не чувствую. Кошмар, слава Богу, во втором действии не посещал.
Патриции неплохо выглядели весь вечер. Особенно С.Белякович и Наумов.Сергей играл очень тихо, почти шепотом и шел мороз по коже от некоторых его фраз. Да, у Калигулы сильные, опасные противники. "Столпы демократии", от которых делалось жутко.
Рим, оказывается, очень безрадостное место. Безжизненное, с раз и навсегда заведенными порядками, пропитанный насквозь пороками и лицемерием.
Почти все говорили неторопясь, четкий, вязкий ритм. Цельная картина происходящего, без шараханий в стороны.
Все было нормально в Риме, пока не умерла Друзилла, сестра Гая-Калигулы.
Пока патриции зубоскалили насчет кончины любовницы императора и неожиданного исчезновения последнего, Гай снова возник на горизонте, не дав развить идею государственного переворота.
14-й император. И первый, с которым я разошлась в ощущениях. (Пояснение: я посмотрела спектакль 14 раз с 1989-го по 1994-й гг.)
Виктор играл безумного. Он повредился в рассудке от обрушевшегося на него горя. Но безумие - своеобразная гениальность. Сверхчеткая логика и обостренные чувства. Тот, кто "хотел быть справедливым", взялся претворять в жизнь громоподобные фразы патрициев буквально. Керея верно определил: "нечеловеческая буря чувств, обращающая мою жизнь в ничто".
В искаженное лицо Гая смотреть было немыслимо, Что-то чудовищное лезло со сцены, хотелось заслониться от этого. Кончилось тем, что прижала ладони к пылающим щекам, а позже зажала рот рукой. Снимать не могла. Клиника! Да и зал не тот...Настроение зрителей странное. Они практически не реагировали ни на что. И оказалось, что Калигулы на сцене безумно много. Он практически с нее не уходит! А отдыхать когда?!!
Безумие дало прозрение. Он увидел мир таким, каков он есть. Лишившись иллюзий, он пошел избавлять от них окружающих, но в результате породил новую - иллюзию борцов с тиранией.
Геликон все это сразу понял. "Если Гай начнет ВСЕ ПОНИМАТЬ, он со своим добрым сердечком во все начнет вмешиваться. И вот тогда одним богам известно, ВО ЧТО ЭТО нам ОБОЙДЕТСЯ И ОБЕРНЕТСЯ." Геликон не дает советов. Он молча слушает и молча исполняет. И он единственный, из всех этих пустобрехов, по-настоящему любящий Гая. Мне показалось, что Геликон более жесток и несгибаем, чем Калигула. Уж он-то не стал бы церемониться с заговорщиками и вести с ними душеспасительные беседы. "Изгибы" Гая его ставят в тупик. "Помогай мне с этих пор..." - выполняй функцию подпорки, что бы я не мог свернуть с избранного пути. Гай, с его "добрым сердечком" был не столь решителен, как того требовало дело. Вот для чего понадобился Геликон.
Калигула обрадовался, когда понял, что отступать уже поздно, что "надо идти до конца". Осознание этого принесло невероятное облегчение. Можно снова покорно следовать за событиями, а не творить их!
Боча. Трансформация подруги Калигулы пошла по пути спрямления всех углов и отсутствия глубин. Жаль. Я давно не вспоминаю Цезонию 15 декабря 1990 г. чтобы душу не травить. Какая была умница-красавица!
В первом объяснении с ней Виктор безжалостно выламывал руки. Я с ужасом наблюдала, как император завязывает в узел свои пальцы. Цезония сменила направление и принялась высмеивать Калигулу и его идей. Вопрос: почему Гай не распорядился ее казнить в числе первых? Ответ: по пьесе не положено. Это не означает, что он покорно терпит все ее выходки. Переодически Гай язвит (при посторонних) или, поморщивщись, отодвигает женщину в сторону (без посторонних).
Иванов регулярно забывал текст. Ляпнул не ту реплику. Пришлось Калигуле выкручиваться: "Ты хочешь сказать, что это невозможно? А речь и идет о невозможном." Потом подобную бяку Сципион подкинул Керее, когда тому пришло на ум узнать, чего это молодой стихоплет не ходит на собрания заговорщиков. Результат: литератор выглядел на редкость убедительно. Вообще Афанасьев был хорош весь вечер, пока не дошел черед до парной сцены Керея-Калигула. На фоне Авилова Керея поблек, скукожился и стал неинтересен. Но об этом позже...
Как объяснить ту связь между актером, играющим роль и тобой, что возникает во время спектакля? Когда чувствуешь незнакомых тебе людей каждой клеточкой? Задумываться надо всем этим, по-крупному, я стала после гибели Сенны. Не быть знакомой, видеть только в телевизоре, но глядя в экран знать о нем если не все, то очень многое, вплоть до мелочей. А потом получить подтверждение своим догадкам... Но здесь НЕТ экрана. Здесь ЖИВАЯ связь. Так почему ощущение, что между тобой и сценой крепнет неодолимая стенка? Она не мешает, но за пять лет на Ю-З так привыкла к иному контакту. Когда не "кажется" , а "есть". Когда не оцениваешь холодно - вот здесь текст забыли, там мизансцену напутали. Такой анализ не люблю. Одно дело, знать спектакль, другое - считать ошибки.
Виктор жил в ином измерении. простом и непонятном одновременно. Но связь - духовная, телепатическая, Бог знает еще какая - была. Как же все-таки странно и фантастически приятно ощущать эту вибрацию!
Я смотрела в громадные глаза, излучающие боль, светящиеся в прямом луче прожектора и последние мысли улетучивались из головы. Оставалось чувство, которому не было названия. ...Когда Гай излагал теорию переворота политической экономии в два хода, возникла сцепка с персонажем. И не разрушилась до финала.
Горе есть горе и оно неистребимо живет внутри. С этим надо жить. Сделать так, чтобы оно не мешало, точнее, не искажало восприятие вещей...
Рассматривая, как народ чапает в макбетовских сапогах, прикидывала в уме размеры и глубину римского болота. Явился император в такой же обувке. И шла она ему, как корове седло. Роль началась с чудовищной гримасы и жуткого хрипа. Текст - своими словами то, что когда-то написал Камю. Никаких размытостей, все предельно четко, осмысленно.
Глядя на Цезонию, стало страшно. Эта женщина НЕ ЛЮБИТ Гая. Прицепилась, как присоска и тянет соки. До конца, до упора. Но вертеть им ей не удасться.
Зал слабо дернулся на короткий диалог:
- Моя добрая воля выдержит любую проверку!!!
- Моя так же... (змеиная улыбочка). Смею тебя уверить.
Император выгнал всех за дверь. В тот миг, когда начал гаснуть свет, маска безумия сползла с его лица и Гай посмотрел в прожектор с жуткой боль. Это не "Ты доволен?", как в 13-м сезоне. Скорее: "Дай выдержать!!". Еще - тоска, отчаяние и... надежда. На что? Не знаю. Но ее бледный отблеск был в глазах, устремленных вверх. Потом он отвернулся. Уже на грани света и тьмы.
Я тряхнула головой. Перед глазами плыли цветные круги.
Вначале разговора с Цезонией у Виктора потекли слезы. Тихие и почти незаметные. Тонкая мокрая полоска протянулась, блеснула под лучом прожектора. Бочины интонации.. Ты что, не видишь, что человек мучается? Ее видите ли смех разбирает! Великая актриса на нашу голову! Разрази все гром!!! И захотелось протянуть руки, погладить Гая по волосам, прижать к себе и зашептать в ухо: "Не обращай внимания...". И принести ему эту чертову луну!
Концовка сцены - сплошное безумие. Но ведь он сам просил: "Что угодно... пусть даже безумие... ТОЛЬКО НЕ ИЗ ЭТОГО МИРА." Этой фразой Гай подвел черту под прежней своей жизнью.
Вывод6 нетактичное, неумное поведение Цезонии окончательно спихнуло Калигулу на путь убийцы. До ЭТОГО еще были возможны варианты. "Пусть даже безумие...". "ЗА ЧТО-О?!!" =- кричало его лицо, поза, все тело, когда он сползал по металлической двери на пол. Какая мука, Господи! За что?!!
Патриции, растерянные и жалкие, метались по сцене, суетливо жаловались на жизнь. Пришел Керея. Веско, уверенно заговорил. Патриции продолжали трусливо жаться, несмотря на громоподобные речи Наумова. Рационалист-Керея сухо и четко изложил план борьбы с местным мировым злом.
Афанасьев играет не так, как Борисов. Тот изначально стоял во главе заговора. Был нервом, мыслью, сердцем, движущей пружиной в безумии противостояния. От него шла сила и простота. Керея Афанасьева встал особнячком от патрицианской возни. Он потом нацепит ее себе на хвост - связку вагонов к паровозу, а пока дает крышу сборищу крикунов. В последний миг вспрыгнет на подножку и не возглавит, а подавит ЛОГИКОЙ 1-го патриция. Лавры тираноборца и авторитет уйдут соответственно к литератору. Заговор приобрел вид болота: ничего не происходит, стоячая вода. Вязкая масса. Жуткая. Засасывающая. Парализующая волю. Он их не ведет за собой. Он придерживает, как стаю псов, до поры до времени. Потом скажет "пора", а сам станет в стороне и понаблюдает, как расправятся с Геликоном. Как в "Гамлете": - Я буду направлять вас... - Направляйте...
Стук в дверь. Явился император. Без приглашения, разумеется. И тут я впервые смотрела не на Виктора, а на Алексея Сергеевича. Геликон стоял у стены, скрестив руки на груди и бесстрастно наблюдал за явлением Калигулы народу. Но отношению к происходящему четко отразилось в глазах. Ему было больно и горько видеть, как дорогой ему человек так унижает собственное достоинство. Но он добровольно избрал обязанность орудия и сворачивать не собирался.
Три года Калигула убивает руками Геликона. Три года длится эта кровавая политическая каша, где нет "ни судей, ни невинных". И чего это патриции рыпаются? У них тоже со справедливостью не порядок, раз уж на то пошло. неча на зеркало пенять!..
Но стоит у стеночки человек и пламя боли пляшет в его глазах, пока он смотрит на кривляние Калигулы.
Вырвавшийся на волю псих опасен для здоровья. Изрядный кусок роли В.А. играл следуя этому принципу. Но стоило ему ступить за черту света, как маска клинического типа слетала мгновенно. Лицо делалось молодым, печальным и красивым.
Когда-то он бывал таким в монологах, стоя перед залом в луче все сжигающего света. И даже если кто-то еще был на сцене, все равно в такие минуты Калигула оставался один на один со зрителями. Теперь же он это прячет даже от них. Что это? Недоверие? Или что-то еще? Практически не вижу, когда он становится самим собой. Только маска... Циник, комедиант...
Долго раздумывала: публиковать ли это? Решила, что выложу. Он- ПОСЛЕДНИЙ. Каким бы он ни был, какие впечатления ни оставил, он - ПОСЛЕДНИЙ СПЕКТАКЛЬ. Так получилось...
читать дальше"И вот 15-го декабря я отправилась смотреть "Калигулу". Перед этим наслушалась далеко не лестных отзывов о нынешних трактовках. Но желание увидеть некогда мощный спектакль, пересилило все страхи.
"Калигула" (для меня) явился естественным и логическим продолжением "Мольера" и "Носорогов". Глядя спектакль, невольно задалась вопросом: "Как в эту шеренгу затесался "Дракон"?" Не нашла ответа. Ну и не очень-то надо.
Император был сыгран на таких "изгибах", что по-началу не выдерживала и принималась изучать стену. Может, это кому-то покажется смешным, но сейчас мне слушать Виктора интереснее, чем смотреть ему в лицо. Да и что б смотреть, нужна смелость: такие "лики" бывают...
В нынешнем "Калигуле" было две вещи, не полезшие ни вкакие ворота: кошмарный свет и смена обуви персонажей. Сапоги из "Макбета"!!! Кошмарное зрелище, вызывающее устойчивую ассоциацию, что сейчас господа-сенаторы будут шлепать по лужам и живут они в болоте. Сапоги хлопали по ногам патрициев и выглядели смешно и неубедительно. Чудовищный элемент, разрушающий образ.
У костюма Калигулы новая "грудка". Тот же материал, что и патрициев. Попытка причесать под одну гребенку? И новое кольцо.
В первом действии преследовал очень яркий и малоприятный глюк: В.А. меня бьет, безжалостно и методично. Пытаюсь подняться в луже собственной крови, но руки скользят. А в голове всего одна мысль: "не закричать!", хотя боли не чувствую. Кошмар, слава Богу, во втором действии не посещал.
Патриции неплохо выглядели весь вечер. Особенно С.Белякович и Наумов.Сергей играл очень тихо, почти шепотом и шел мороз по коже от некоторых его фраз. Да, у Калигулы сильные, опасные противники. "Столпы демократии", от которых делалось жутко.
Рим, оказывается, очень безрадостное место. Безжизненное, с раз и навсегда заведенными порядками, пропитанный насквозь пороками и лицемерием.
Почти все говорили неторопясь, четкий, вязкий ритм. Цельная картина происходящего, без шараханий в стороны.
Все было нормально в Риме, пока не умерла Друзилла, сестра Гая-Калигулы.
Пока патриции зубоскалили насчет кончины любовницы императора и неожиданного исчезновения последнего, Гай снова возник на горизонте, не дав развить идею государственного переворота.
14-й император. И первый, с которым я разошлась в ощущениях. (Пояснение: я посмотрела спектакль 14 раз с 1989-го по 1994-й гг.)
Виктор играл безумного. Он повредился в рассудке от обрушевшегося на него горя. Но безумие - своеобразная гениальность. Сверхчеткая логика и обостренные чувства. Тот, кто "хотел быть справедливым", взялся претворять в жизнь громоподобные фразы патрициев буквально. Керея верно определил: "нечеловеческая буря чувств, обращающая мою жизнь в ничто".
В искаженное лицо Гая смотреть было немыслимо, Что-то чудовищное лезло со сцены, хотелось заслониться от этого. Кончилось тем, что прижала ладони к пылающим щекам, а позже зажала рот рукой. Снимать не могла. Клиника! Да и зал не тот...Настроение зрителей странное. Они практически не реагировали ни на что. И оказалось, что Калигулы на сцене безумно много. Он практически с нее не уходит! А отдыхать когда?!!
Безумие дало прозрение. Он увидел мир таким, каков он есть. Лишившись иллюзий, он пошел избавлять от них окружающих, но в результате породил новую - иллюзию борцов с тиранией.
Геликон все это сразу понял. "Если Гай начнет ВСЕ ПОНИМАТЬ, он со своим добрым сердечком во все начнет вмешиваться. И вот тогда одним богам известно, ВО ЧТО ЭТО нам ОБОЙДЕТСЯ И ОБЕРНЕТСЯ." Геликон не дает советов. Он молча слушает и молча исполняет. И он единственный, из всех этих пустобрехов, по-настоящему любящий Гая. Мне показалось, что Геликон более жесток и несгибаем, чем Калигула. Уж он-то не стал бы церемониться с заговорщиками и вести с ними душеспасительные беседы. "Изгибы" Гая его ставят в тупик. "Помогай мне с этих пор..." - выполняй функцию подпорки, что бы я не мог свернуть с избранного пути. Гай, с его "добрым сердечком" был не столь решителен, как того требовало дело. Вот для чего понадобился Геликон.
Калигула обрадовался, когда понял, что отступать уже поздно, что "надо идти до конца". Осознание этого принесло невероятное облегчение. Можно снова покорно следовать за событиями, а не творить их!
Боча. Трансформация подруги Калигулы пошла по пути спрямления всех углов и отсутствия глубин. Жаль. Я давно не вспоминаю Цезонию 15 декабря 1990 г. чтобы душу не травить. Какая была умница-красавица!
В первом объяснении с ней Виктор безжалостно выламывал руки. Я с ужасом наблюдала, как император завязывает в узел свои пальцы. Цезония сменила направление и принялась высмеивать Калигулу и его идей. Вопрос: почему Гай не распорядился ее казнить в числе первых? Ответ: по пьесе не положено. Это не означает, что он покорно терпит все ее выходки. Переодически Гай язвит (при посторонних) или, поморщивщись, отодвигает женщину в сторону (без посторонних).
Иванов регулярно забывал текст. Ляпнул не ту реплику. Пришлось Калигуле выкручиваться: "Ты хочешь сказать, что это невозможно? А речь и идет о невозможном." Потом подобную бяку Сципион подкинул Керее, когда тому пришло на ум узнать, чего это молодой стихоплет не ходит на собрания заговорщиков. Результат: литератор выглядел на редкость убедительно. Вообще Афанасьев был хорош весь вечер, пока не дошел черед до парной сцены Керея-Калигула. На фоне Авилова Керея поблек, скукожился и стал неинтересен. Но об этом позже...
Как объяснить ту связь между актером, играющим роль и тобой, что возникает во время спектакля? Когда чувствуешь незнакомых тебе людей каждой клеточкой? Задумываться надо всем этим, по-крупному, я стала после гибели Сенны. Не быть знакомой, видеть только в телевизоре, но глядя в экран знать о нем если не все, то очень многое, вплоть до мелочей. А потом получить подтверждение своим догадкам... Но здесь НЕТ экрана. Здесь ЖИВАЯ связь. Так почему ощущение, что между тобой и сценой крепнет неодолимая стенка? Она не мешает, но за пять лет на Ю-З так привыкла к иному контакту. Когда не "кажется" , а "есть". Когда не оцениваешь холодно - вот здесь текст забыли, там мизансцену напутали. Такой анализ не люблю. Одно дело, знать спектакль, другое - считать ошибки.
Виктор жил в ином измерении. простом и непонятном одновременно. Но связь - духовная, телепатическая, Бог знает еще какая - была. Как же все-таки странно и фантастически приятно ощущать эту вибрацию!
Я смотрела в громадные глаза, излучающие боль, светящиеся в прямом луче прожектора и последние мысли улетучивались из головы. Оставалось чувство, которому не было названия. ...Когда Гай излагал теорию переворота политической экономии в два хода, возникла сцепка с персонажем. И не разрушилась до финала.
Горе есть горе и оно неистребимо живет внутри. С этим надо жить. Сделать так, чтобы оно не мешало, точнее, не искажало восприятие вещей...
Рассматривая, как народ чапает в макбетовских сапогах, прикидывала в уме размеры и глубину римского болота. Явился император в такой же обувке. И шла она ему, как корове седло. Роль началась с чудовищной гримасы и жуткого хрипа. Текст - своими словами то, что когда-то написал Камю. Никаких размытостей, все предельно четко, осмысленно.
Глядя на Цезонию, стало страшно. Эта женщина НЕ ЛЮБИТ Гая. Прицепилась, как присоска и тянет соки. До конца, до упора. Но вертеть им ей не удасться.
Зал слабо дернулся на короткий диалог:
- Моя добрая воля выдержит любую проверку!!!
- Моя так же... (змеиная улыбочка). Смею тебя уверить.
Император выгнал всех за дверь. В тот миг, когда начал гаснуть свет, маска безумия сползла с его лица и Гай посмотрел в прожектор с жуткой боль. Это не "Ты доволен?", как в 13-м сезоне. Скорее: "Дай выдержать!!". Еще - тоска, отчаяние и... надежда. На что? Не знаю. Но ее бледный отблеск был в глазах, устремленных вверх. Потом он отвернулся. Уже на грани света и тьмы.
Я тряхнула головой. Перед глазами плыли цветные круги.
Вначале разговора с Цезонией у Виктора потекли слезы. Тихие и почти незаметные. Тонкая мокрая полоска протянулась, блеснула под лучом прожектора. Бочины интонации.. Ты что, не видишь, что человек мучается? Ее видите ли смех разбирает! Великая актриса на нашу голову! Разрази все гром!!! И захотелось протянуть руки, погладить Гая по волосам, прижать к себе и зашептать в ухо: "Не обращай внимания...". И принести ему эту чертову луну!
Концовка сцены - сплошное безумие. Но ведь он сам просил: "Что угодно... пусть даже безумие... ТОЛЬКО НЕ ИЗ ЭТОГО МИРА." Этой фразой Гай подвел черту под прежней своей жизнью.
Вывод6 нетактичное, неумное поведение Цезонии окончательно спихнуло Калигулу на путь убийцы. До ЭТОГО еще были возможны варианты. "Пусть даже безумие...". "ЗА ЧТО-О?!!" =- кричало его лицо, поза, все тело, когда он сползал по металлической двери на пол. Какая мука, Господи! За что?!!
Патриции, растерянные и жалкие, метались по сцене, суетливо жаловались на жизнь. Пришел Керея. Веско, уверенно заговорил. Патриции продолжали трусливо жаться, несмотря на громоподобные речи Наумова. Рационалист-Керея сухо и четко изложил план борьбы с местным мировым злом.
Афанасьев играет не так, как Борисов. Тот изначально стоял во главе заговора. Был нервом, мыслью, сердцем, движущей пружиной в безумии противостояния. От него шла сила и простота. Керея Афанасьева встал особнячком от патрицианской возни. Он потом нацепит ее себе на хвост - связку вагонов к паровозу, а пока дает крышу сборищу крикунов. В последний миг вспрыгнет на подножку и не возглавит, а подавит ЛОГИКОЙ 1-го патриция. Лавры тираноборца и авторитет уйдут соответственно к литератору. Заговор приобрел вид болота: ничего не происходит, стоячая вода. Вязкая масса. Жуткая. Засасывающая. Парализующая волю. Он их не ведет за собой. Он придерживает, как стаю псов, до поры до времени. Потом скажет "пора", а сам станет в стороне и понаблюдает, как расправятся с Геликоном. Как в "Гамлете": - Я буду направлять вас... - Направляйте...
Стук в дверь. Явился император. Без приглашения, разумеется. И тут я впервые смотрела не на Виктора, а на Алексея Сергеевича. Геликон стоял у стены, скрестив руки на груди и бесстрастно наблюдал за явлением Калигулы народу. Но отношению к происходящему четко отразилось в глазах. Ему было больно и горько видеть, как дорогой ему человек так унижает собственное достоинство. Но он добровольно избрал обязанность орудия и сворачивать не собирался.
Три года Калигула убивает руками Геликона. Три года длится эта кровавая политическая каша, где нет "ни судей, ни невинных". И чего это патриции рыпаются? У них тоже со справедливостью не порядок, раз уж на то пошло. неча на зеркало пенять!..
Но стоит у стеночки человек и пламя боли пляшет в его глазах, пока он смотрит на кривляние Калигулы.
Вырвавшийся на волю псих опасен для здоровья. Изрядный кусок роли В.А. играл следуя этому принципу. Но стоило ему ступить за черту света, как маска клинического типа слетала мгновенно. Лицо делалось молодым, печальным и красивым.
Когда-то он бывал таким в монологах, стоя перед залом в луче все сжигающего света. И даже если кто-то еще был на сцене, все равно в такие минуты Калигула оставался один на один со зрителями. Теперь же он это прячет даже от них. Что это? Недоверие? Или что-то еще? Практически не вижу, когда он становится самим собой. Только маска... Циник, комедиант...
@темы: Виктор, Впечатления, Театр на Юго-Западе, как я его помню