Жизнь - это апельсин
Из дневника 1994 года. 13 сентября.
Сегодня особый день. Пять лет назад я смотрела моих первых двух "Калигул". "Белый" вариант. "Все кажется таким сложным, а на самом деле все просто."
Какие-то конкретные детали ушли, стали более приглушенными, а чувства необыкновенно четко сохранились, словно все это случилось только вчера. Ощущение засасывающей синевы и бешенного эмоционального выплеска (иной раз за гранью разумного), Витин взгляд в начале спектакля (что б выдержать, потребовалось изрядное усилие - казалось, воздух передо мной завибрировал, словно нагретый) и иллюзия крови на досках в финале (две женщины после спектакля ошарашенно делились впечатлениями о необычном ощущении: "Ведь там была кровь!").
Не восприняла Борисова, Иванова. Зато восхитил Китаев. Заинтересовала Боча. Понравились патриции, особенно Мамонтов и Гройзбург. И, разумеется, музыка! Удивительная, точная. От нее возникало чувство некоторой "сдвинутости".
Беда Гая в том, что он не может остановиться в карусели смертей.
"...заставлять людей страдать", В три дня и три ночи он сменил жизненное кредо и из воплощения ангела превратился в дьявола. Впрочем, патриции сами этого добивались.
Сегодня особый день. Пять лет назад я смотрела моих первых двух "Калигул". "Белый" вариант. "Все кажется таким сложным, а на самом деле все просто."
Какие-то конкретные детали ушли, стали более приглушенными, а чувства необыкновенно четко сохранились, словно все это случилось только вчера. Ощущение засасывающей синевы и бешенного эмоционального выплеска (иной раз за гранью разумного), Витин взгляд в начале спектакля (что б выдержать, потребовалось изрядное усилие - казалось, воздух передо мной завибрировал, словно нагретый) и иллюзия крови на досках в финале (две женщины после спектакля ошарашенно делились впечатлениями о необычном ощущении: "Ведь там была кровь!").
Не восприняла Борисова, Иванова. Зато восхитил Китаев. Заинтересовала Боча. Понравились патриции, особенно Мамонтов и Гройзбург. И, разумеется, музыка! Удивительная, точная. От нее возникало чувство некоторой "сдвинутости".
Беда Гая в том, что он не может остановиться в карусели смертей.
"...заставлять людей страдать", В три дня и три ночи он сменил жизненное кредо и из воплощения ангела превратился в дьявола. Впрочем, патриции сами этого добивались.