Комп съел вирус и так основательно простудился, что пришлось вызывать мастера, сносить подчистую все и переустанавливать заново. Из минусов: придется привыкать к холодным тонам в цветопередаче Из плюсов: все работает. Нет, не так - ВСЁ РАБОТАЕТ!!! Еще из плюсов - придется осваивать заново все внутри ноута и устанавливать накопленные приложения, а это точно займет меня на неделю-другую, а то и месяц.
Про трейлер "Доктора Стренджа" (sholay.diary.ru/p208757797.htm) пишут "скрестить "Матрицу" с нолановским "Началом"... Коротка память у рецензентов. Да и не совсем корректно, ведь "...Стрендж" -экранизация комикса МАРВЕЛ. Я во время просмотра ролика мгновенно вспомнила другую экранизацию и именно комикса - "Тень"/The Shadow, 1994 года, реж. Рассела Малкехи. Нещадно изруганную - зря, между прочим - обозванную "худшей экранизацией комиксов" - и еще раз зря -и задвинутую в столь далекий угол, что бросающееся в глаза невероятное сходство и визуального и каких-то внутренних моментов уже не видят. Только Нолан и "Матрица". Это не упрек. Просто факт.
Кстати, это первый просмотр "Тени" повернул меня в сторону кино- и не только комиксов, стер с моей физиономии привычку недовольно морщиться при их упоминании. Мне понравились спецэффекты, музыка, актеры, история и... перевод старого НТВ. "Знаете за что я люблю такую погоду?" - говорит один персонаж другому, стоя под проливным дождем. - "Бодрит." Центральный персонаж родился вообще-то не нарисованным, там еще интереснее: barros.rusf.ru/article203.html
В общем, с каждым кадром чувствовала, как история захватывает все сильнее. И смотреть-то тогда фильм не собиралась. Телевизор случайно оставила включенным... Не думала, что кто-то ярко напомнит те восторженные эмоции ))) А "...Стренджа" подожду хотя бы из-за Тильды Суинтон.
Stream Richard II Starring David Tennant Worldwide On Shakespeare Day Live
The Royal Shakespeare Company's production of Richard II starring David Tennant will be made available to stream live via the BBC at the climax of the William Shakespeare 400th Anniversary celebrations on Saturday 23rd April. The play was recorded live from the stage of the Royal Shakespeare Company on 13th November 2013 and now will be available to view over the Shakespeare 400 weekend on Shakespeare Day Live, a special pop-up digital channel curated by the BBC and the British Council.
читать дальшеAnd there's great news for fans outside the UK - the live stream will be available to view wherever you are in the world!
The sell-out production also starred Nigel Lindsay, Oliver Ford Davies, Jane Lapotaire and Michael Pennington. David is currently reprising his award-winning performance in New York as part of the King & Country Great Cycle of Kings.
Richard II will be released to stream live on Saturday 23rd April from 10.30pm BST in a Shakespeare Lives exclusive.
Shakespeare Day Live will be streaming a packed menu of Shakespearean delights from Friday 22nd April with contributions from the BFI, the Hay Festival, the Globe Theatre, the Royal Conservatoire of Scotland, the Royal Opera House and, of course, the Royal Shakespeare Company.
Earlier in the evening, David Tennant and Catherine Tate will be co-hosting Shakespeare Live! From The RSC, a two-hour celebration of all things Shakespearean, airing on BBC Two from 8.30-10.30pm BST.
Фото огромное, сложено из трех фрагментов. Кликами открывается во всей красе.
DAVID TENNANT ASYLUM Сегодня в 21:39 #DT_NEWS Дэвид Теннант записал фрагмент пьесы Шекспира "Сон в летнюю ночь", который будет частью особой постановки "Dream On!", созданной в Шотландии по случаю 400-летия со дня смерти Уильяма Шекспира.
Dream On! - это совместный проект Королевской Консерватории Шотландии (альма-матер Дэвида), Университета Глазго, Школы Искусств Глазго и Шотландского симфонического оркестра BBC, основанный на пьесе Шекспира «Сон в летнюю ночь». В постановке музыка и актерская игра соединятся с цифровыми эффектами, чтобы создать современный взгляд на мир, подобный сну. Режиссером станет Грэм МакЛарен, который в данный момент является режиссером Национального театра Шотландии.
Dream On! Будет показан вечером в субботу 23 апреля 2016 в Университете Глазго и будет транслироваться онлайн в 21.00 (мск).
И черт возьми, как же приятно видеть, как в восторженных отзывах зрителей ВАМ (где сейчас играют спектакль) наружу рвется изумление. Как, неужели этого короля можно играть вот таким и как это не похоже на, полюбившуюся и казавшуюся эталоном, "Пустую корону"?!! Как, неужели Шекспир может быть живой речью, человеческим словом, а не заученной декламацией?!! Ничего искусственного!!! Этот король не скучная проходная фигура, он - великолепен! На него смотрят, затаив дыхание, ему сочувствуют, забыв имя актера и опомнившись только на поклонах.
DAVID TENNANT ASYLUM Сегодня в 9:05 #DTNEW_interview #RichardII Еще одно интервью, взятое по случаю показа цикла "King & Country" в Нью-Йорке журналисткой Newsweek Ивой Диксит.
"Дэвид Теннант говорит о героях, злодеях и нарощенных волосах".
Из всех королей, о которых писал Шекспир, Ричарда II меньше всего можно уличить в величии. Но версия Ричарда, появившегося на сцене Harvey Theater Бруклинской академии музыки — с изогнутой бровью, излучающего королевскую надменность, даже когда он раз за разом пренебрегает будущим своего королевства — сыграна Дэвидом Теннантом с одержимым, раздражающим совершенством.
Теннант, которого в последний раз видели в роли фиолетово-одетого, контролирующего разум Килгрейва в «Джессике Джонс» Netflix (хотя, возможно, лучше известного как 10-е воплощение Доктора в длинном сериале BBC «Доктор Кто»), сменяет костюм на декадентские парчовые платья и пламенно-рыжий венец волос, во второй раз играя обреченного короля. Это одна из четырех пьес, поставленных Королевской Шекспировской Компанией в BAM, открывающая цикл «King and Country»: Шекспировский Великий Цикл о Королях, который будет идти здесь на протяжении месяца.
Помимо того, что его появление в «Докторе Кто» сделало его любимой постоянной темой Tumblr, шотландский актер еще и ветеран сцены RSC с двадцатилетним стажем, однажды заявивший своей коллеге Кэтрин Тейт, что театр — его «способ существования по умолчанию». На утро после третьего показа «Ричарда» Теннант побеседовал с Newsweek о двусмысленностях в шекспировских заговорах, очевидных ассоциациях между героями Шекспира и сегодняшними самонадеянными лидерами, а также о том, почему он, вероятно, никогда не сыграет Супермена.
читать дальшеNewsweek: Я только что посмотрела ваш спектакль в пятницу вечером.</b>
DT: О, чудно, чудно. И как он вам?
N: Ну, тут такое дело: я пришла во всеоружии. Я прочитала пьесу, заранее прочитала рецензии — которые, кстати, все прекрасно отзывались о вашей игре. Но мне кажется, ничто из этого на самом деле не подготовило меня к тому, что действительно происходило на сцене.
DT: О, правда? Чего же вы ожидали?
N: Для короля, основная черта характера которого состоит в том, что он так болезненно слаб и беспомощен в качестве правителя, меня поразило, насколько сильным он был в вашей трактовке. В том, как вы расхаживаете по сцене, так много игривости и броскости. Никогда раньше мне так не хотелось в воодушевлении щелкать пальцами при виде действий какого-либо монарха из шекспировской пьесы, а в этот раз хотелось.
DT (Смеется): Он совершенно нетипичный король, мне кажется. Понимаете, Ричард верит, что у него есть это право — быть королем, и поэтому, что бы он ни делал и как бы он себя ни вел — это будет правильным. Так что у него вообще-то нет необходимости соответствовать какому-то принятому представлению о королевской персоне. N: Я всегда удивлялась, зачем Шекспир отвел Ричарду целую пьесу, ведь он, на самом деле не более, чем какой-то трехчасовой пролог к событиям, которые разворачиваются в последующих пьесах Генриады. Кажется, что Ричард даже не является героем своей собственной истории: эта честь принадлежит Болингброку. Так что же именно в этой пьесе заставило вас взяться за нее?
DT: Я всегда любил эту пьесу! Я в первый раз увидел ее, когда учился в театральном. Я видел Дерека Джекоби в этой роли. Дело просто... в этой истории! В ее неожиданности! В необычайном пути этого главного героя, который в начале так неприятен, с которым так трудно отождествиться — и все же Шекспир сбивает вас с толку. И как раз в тот момент, когда вы начинаете верить, что Болингброк поступил правильно — автор открывает в Ричарде человечность, открывает перспективу и объективность: Ричард потом в буквальном смысле использует это в один момент, когда оборачивает зеркало от себя на своих узурпаторов, чтобы показать им, что они в точности такие же самодуры и диктаторы, каким считали его. Это фантастическое исследование политики, человеческой природы и ошибок.
N: Но было ли в этом обреченном, слабом короле что-то особенное, что заставило вас думать: «Я могу сделать из этого нечто большее»? Как вам удается разглядеть человека за манерной пошлостью и дать ему какое-то чувство достоинства?
DT: Ричард для меня гораздо более интересен. Там столько всего происходит, это такой невероятный путь. Меня никогда особенно не привлекали прямолинейные герои. Я считаю, что Алекс Хасселл — великолепный Генрих V, но я бы не смог сыграть эту роль. В нем есть такое непробиваемое лидерство, такая открытость — некий род прямоты — которых я лишен. Но такие роли никогда не были мне близки. Даже когда я играл то, что вы можете назвать «героическими персонажами», они были слегка нестандартными, немного странными, понимаете? Я никогда не сыграю Супермена, понимаете, о чем я? По многим, многим причинам (смеется), но такая линейность и прямота? Это просто мне не близко. N: Интересно, что вы так говорите о ролях героев, потому что в прошлый раз американские зрители видели вас в роли Килгрейва в «Джессике Джонс», который совершенно однозначно злодей.
DT: Опять же, это был очень интересный персонаж, полный всевозможных противоречий. И в нем была эта завораживающая неопределенность.
N: Вы говорили, что сочувствовали Килгрейву-злодею. Я замечаю сходство между его эгоцентризмом и детской капризностью Ричарда. Что вы думаете об этом?
DT: У Килгрейва есть сходства с Ричардом! Это чувство имеющего власть, по-моему, очень интересно. Ричарда короновали, когда он был ребенком, так что он всегда был окружен этим пузырем всеобщей покорности. Так же и Килгрейв. Они находятся в очень сходных ситуациях — по столь же различным причинам, конечно, — они оба введены в заблуждение, что мир должен вращаться и вращается вокруг них... Никто никогда не скажет им «нет». Только представьте, что это должно сотворить с вашей психологией и как это должно сформировать ваш характер, по мере того, как вы взрослеете. Мне кажется, в каком-то смысле они оба были брошены в детстве. Конечно же, в них обоих есть эта капризная раздражительность. Очень интересная задача — попробовать в этом разобраться. N: Вы работаете с режиссером Грегори Дораном уже довольно давно, и по большей части — в Королевской Шекспировской Компании?
DT: Да, да. Знаете, кое-кто на днях указал мне, что свой первый спектакль в RSC я сыграл 20 лет назад, и, боже мой, из-за этого я чувствую себя совершенно старым! Но это неотвратимые факты, похоже. Но да, это будет мой третий Шекспир с Грегом и в целом наша четвертая совместная постановка. N: Каковы ваши рабочие отношения? Он довольно часто упоминает вас во всех своих интервью. Есть одно, в котором он говорит, что раньше изо всех сил избегал «Гамлета», потому что не любил его, но когда, наконец, приступил к постановке пьесы, то только когда вы сыграли в спектакле 2009 года, когда он увидел то остроумие, которое вы внесли в пьесу, – тогда он увидел, какая она смешная.
DT: Грег дает невероятные возможности! Он гениально ставит Шекспира. Это страсть его жизни, она течет по его венам. Можно спросить у него, что угодно — о тексте, об истории, об истории постановок — он так хорошо подкован во всем, что касается Шекспира, что чувствуешь большую поддержку в этом мире. И в то же время он ни на секунду не подвержен догматизму или ограничениям. Так что это идеальный баланс строгости и свободы.
N: Когда Ричард отрекается, он дразнит Болингброка короной с тем самым растянутым «Heeeeeere, cousin». Почти как собаку дразнят косточкой. Мне кажется, именно здесь я поняла, что Грег Доран имел в виду, когда сказал, что до вашего появления не видел, что мрачное может быть смешным. И зрители определенно на это реагировали, потому что зал взорвался судорожным смехом. В пьесе много и других моментов, которые приносят неожиданную комическую разрядку в тяжелое, нагруженное политическим содержанием повествование. Это сделано намеренно?
DT: Это есть в тексте! Мы не делаем ничего, чего не делал или не писал Шекспир. Шекспир до сих пор живет, потому что он может рассказать нам невероятные вещи, и, если мы услышим их, они зажгут в нас такой свет, какого не смог достигнуть никакой другой драматург. Когда текст хорош, с ним можно делать все, что угодно... Мы рассказываем историю такой, какой она явилась нам в тексте. Мы не ставим себе задачи смешить, но, находясь внутри пьесы, мы просто пытаемся понять, какова реальность этой ситуации. А реальность состоит в том, что в стране разрыв между правителем и народом. Там что-то идет не так, политический раскол — то, что мы все можем легко узнать. И так как это нечто узнаваемое, у зрителей больше шансов найти что-то забавное, потому что они видят отражение мира таким, каким его знают. N: Но вы все-таки отклоняетесь от оригинала в двух очень значимых эпизодах. Первый, конечно же, – когда Ричард и герцог Омерль целуются очень чувственно и нежно. По залу прошел этот внезапный шепот, и несколько человек неловко заерзали в креслах.
DT: Хорошо! Ох, хорошо. Если 400-летняя пьеса может заставить вас неловко ерзать в кресле, значит, мы наверняка все делаем правильно.
N: А как насчет решения сделать герцога Омерля убийцей Ричарда? В пьесе это совершает некий случайный дворянин по имени Экстон, появляющийся из ниоткуда.
DT: Если честно, мы не первые, кто сделал это в своей постановке. Это как бы гораздо логичнее, по-моему, чем в тексте. Вот тут такой человек как Грег может просветить, потому что теперь мы знаем, что были случаи в творчестве Шекспира, когда внешние причины заставляли его переписывать пьесы. Обращение к Экстону не укладывается в строку, как будто оно было добавлено позже. Теперь нет совершенно никаких доказательств того, что именно это он и намеревался написать, но мне приятно в это верить. Сцена, которая идет непосредственно перед — когда отец уличает Омерля в предательстве и приводит к Болингброку. Просто логично, что это приведет его к убийству Ричарда. А потом вдруг появляется Экстон? Мне не кажется, что это хорошо написано!
N: Мы должны поговорить о волосах Ричарда.
DT (Смеется): А что с ними такое?
N: Это совершенно дикая грива.
DT: Когда мы в первый раз играли пьесу, у меня были нарощенные волосы, с которыми я жил несколько месяцев. Так что носить в этот раз парик для меня было некоторым облегчением.
N: Мне хочется попросить вас объяснить причину выбора этой детали костюма.
DT: Ну, наверное, это необычно, но с другой стороны, в этом-то и смысл. Мы хотели найти что-то, что будет выделять его, что-то, что он мог бы использовать, чтобы выделяться. Мысль о том, что никто не сказал бы ему «нет», никто не сказал бы ему, что это [непослушные длинные волосы] не положено. И, кроме того, это подходит, когда он сравнивает себя с Христом, – на чем мы бессовестно играем во второй половине спектакля. Мне просто показалось логичным, что он позволил бы себе такую тщеславную экстравагантность. Он эстет, понимаете? По этой же причине я [в роли Ричарда] крашу ногти золотым лаком.
N: Раньше вы упоминали, что игра Марка Райланса в постановке «Гамлета» RSC стала поворотным моментом в вашей жизни. Это интересно, потому что у вас обоих пугающе сходная траектория карьеры. Вы тоже сыграли Гамлета в RSC, а Райланс также был очень манерным и очень успешным Ричардом II. Это на вас как-то повлияло?
DT: Да, он повлиял! И я не видел его в роли Ричарда II! Это один из его спектаклей, на которые я так и не попал, что, возможно, даже к лучшему, потому что это опустило бы мою самооценку запредельно. Я видел Бена Уишоу в роли Ричарда, и это чуть не погубило мои начинания. Он был так хорош, так блестяще подходил на эту роль и играл так легко, я думаю, он был великолепен. Волнительно играть роли, которые до тебя уже сыграли все эти необыкновенные актеры. Это почти как соревноваться в Олимпийских играх, но, конечно, минусы в том, что ты неизбежно сравниваешь себя с теми или иными необыкновенно прекрасными актерами, и иногда это немного пугает.
N: Это чувство повлияло на вас, когда вам предложили роль в «Докторе Кто»?
ДТ: Любая роль, которую кто-то играл до тебя, вызывает чувство, будто бы ты в каком-то смысле… «соревнуешься» кажется тут неправильным словом, но я не могу подобрать лучшего. С «Доктором Кто» все очень отличается, потому что это непрерывная история, так что тебе передают нечто, о чем нужно заботиться. Тогда как, если речь идет о пьесах Шекспира, там от тебя требуется вроде как сказать что-то новое словами, которые раньше уже звучали. Это увлекательно и страшно в равной мере.
N: Помимо всего прочего, вы играете эту пьесу в очень интересное время для американской политики, когда борьба за власть очень сильно развела людей на разные полюса. Как вы считаете, зрителей потянет проводить параллели с тем, какое напряжение сейчас царит на политической сцене?
DT (смеется): Каждый, с кем я разговариваю, задает мне один и тот же вопрос! О, разумеется, и я понимаю, почему они спрашивают! Весь мир понимает, насколько важна борьба за власть, которая идет в Америке, и все мы ищем, откуда бы извлечь уроки. Конечно, Ричард – не образец, но в хрониках Шекспира можно найти порядочно уроков. Уроков о гордыне, уроков об унижении, уроков о человечности. Шекспир учит, как быть человеком во многих смыслах, и в хрониках самый важный урок о том – чего добиваться и чего требовать от наших лидеров. N: И последнее: теперь вы наконец знаете, что означает “Netflix and chill”?
DT: Я понятия не имел! Я думал это просто что-то самоочевидное, типа как расслабиться и смотреть телек.
Есть в моей жизни люди, привязанность, восхищение, любовь к которым ни разу не подвергалась испытаниям, сомнениям, не проверялась на прочность. Один из них - удивительный актёр Ефим Захарович Копелян. Невероятного обаяния! А голос!.. Я влюбилась в несознательном возрасте, еще не шибко понимая, что там на экране и это осталось на всю жизнь. И с момента его ухода мне его очень не хватает. Сегодня его День рождения.
Событие номер два - День Космонавтики. Немногое, что мои охотно, с сияющими глазами, вспоминали, делились эмоциями, какими-то подробностями. Тихое благоговение и понимание, чего стоил подвиг полета человека в космос. Что это такое - оказаться там... и вернуться. (Мама оплакивала погибших космонавтов, как близких.) Однажды, когда вновь зашел разговор о полетах в космос, спросила своих: - Почему такой день не сделали выходным? - Хороший вопрос, - последовал мгновенный, единодушный, очень выразительный ответ.
Событие (оно только мое, абсолютно личное с целой историей) номер три произошло в 1984 году, когда посмотрела, выпущенную в повторный прокат, советскую прокатную версию "Sholay" и воображение мое оказалось в параллельной вселенной. Классика хинди-муви - вселенная, со своими законами и героями. Факт.
DAVID TENNANT ASYLUM We are loonies and we are proud!
David Tennant Resuscitates Shakespeare in Brooklyn (Дэвид Теннант воскрешает Шекспира в Бруклине). Observer Culture, 7 апреля, 2016 Дэвид Теннант воскрешает Шекспира в Бруклине Источник
Через две недели мир отметит 400-летие со дня смерти Уильяма Шекспира. Каждому, кто удивляется, почему его пьесы до сих пор ставят, нужно запрыгнуть в поезд 4/5 до станции Невинс, и увидеть, как слова, которым сотни лет (об историческом событии, которому было уже пара сотен лет к тому времени, когда Шекспир написал пьесу), сверкают в Бруклине, с почти Нострадамусовкой пророческой точностью передавая современное хрупкое состояние геополитики.
Первый король цикла “King and Country” Королевской Шекспировской Компании, состоящего из четырех произведений, идущих в BAM до 1 мая, Дэвид Теннант — возможно, лучший актер своего поколения и, несомненно, лучший Доктор — блестяще оживляет на сцене Ричарда II. Образ нерешительного, капризного и совершенно обреченного слабого человека превращается, благодаря мастерству мистера Теннанта, в многослойный, сложный портрет. Самая лучшая сцена в блестяще поставленном, многословном и полностью стихотворном трехчасовом шедевре – это почти беззвучный эпизод с участием короля и одного из немногих лордов, оставшихся верными ему, несмотря на его деспотические (и неверные) решения и повышение налогов. Король, в парике в стиле "Фрэмптон Жив" ( *Frampton Comes Alive. Прим.: Питер Фрэмптон – длинноволосый британский рок-музыкант, в 1976 г. выпустил альбом с одноименным названием.) страстно целует молодого красавчика герцога Омерля, нежно касаясь его лица, даже несмотря на то, что его кузен Генрих Болингброк (который станет Генрихом IV) со своей армией бунтовщиков уже окружает их.
Это несколько неожиданный момент для фанатов мистера Теннанта, который стал широко известен телезрителям благодаря таким восхитительным ролям как Десятый Доктор; контролирующий разум злодей Килгрейв в «Джессике Джонс» Marvel и измученный переживаниями старший детектив в драме на ITV «Бродчерч». Мистер Теннант с значительной помощью идеальных партнеров по сцене (особенно Джаспера Бриттона в роли Болингброка) и текста, который так роскошен (самое большое его чудо в том, что это одна из «малых» пьес Шекспира) умудряется вызывать щемящее сердце сочувствие (и даже находить много юмора, например, когда он дразнит кузена, покачивая перед его носом короной в сцене низложения) к такому крайне испорченному герою.
Во время долгого разговора с Observer в Бруклине этот энергичный, худой шотландец держал кружку кофе Старбакс с надписью «Дэвид» и рассказывал о героях и злодеях, о Шекспире и многом другом. читать дальше – Что приносит вам больше удовлетворения – играть положительных героев, злодеев или более неоднозначные роли, такие как Алек Харди в «Бродчерче», где у хорошего человека было тяжелое прошлое?
ДТ: Я думаю, важны оттенки серого, не так ли? Именно внутренние конфликты персонажей делают их интересными, независимо от того, воспринимают ли их зрители как хороших или плохих людей. Это почти не важно, к счастью. Ты просто пытаешься осознать, что ни один человек не может быть только добрым или только злым. Мне кажется, мы все состоим из такой кучи противоречивых идей. Причины, заставляющие нас что-то делать, далеко не ограничиваются только моральными принципами… и люди испорчены, капризны, и я думаю, именно это самое интересное – когда персонажу немного трудновато дать определение.
– И при этом есть много актеров, которые остаются собой, кого бы они ни играли. Даже такие великие актеры, как Клинт Иствуд: если он появляется в кино, он играет Клинта Иствуда. А ваши персонажи очень отличаются один от другого. Вы до крайности разный в «Муже политика» и в «Бродчерче».
ДТ: Ну, мне очень приято слышать такое от вас. Это определенно то, к чему я стремился еще со времен учебы в театральном. Становясь старше, я чувствую, что это становится почти путешествием назад к своей собственной сущности. Иногда может отвлекать – в частности так было со мной в ранние годы – когда ты пытаешься быть страшно разным и как бы меняться внешне. А на самом деле, персонажи оказываются наиболее интересными, когда в них виднеются вкрапления тебя самого, как мне кажется. Но да, вместе с тем ты пытаешься выточить их, изобразить их настолько живыми, насколько можно. Не думаю, что я ставлю себе задачу делать каждого персонажа как можно более отличным от того, что я играл раньше. Просто пытаешься соответствовать предлагаемым обстоятельствам, какими бы они ни были. Поэтому, разумеется, Ричард II будет не таким, как Алек Харди. Они находятся в совершенно разных ситуациях. У них очень разное мировоззрение. Так что, наверное, если у меня и есть метод, я, на самом деле, об этом не знаю и не знаю, какой он, задача просто в том, чтобы быть верным тому, какой… какова правда этого персонажа. Об этом трудно говорить, да? Слова сразу же начинают звучать ужасно пафосно.
– Итак, если выбирать между «Доктором Кто», «Джессикой Джонс» и Шекспировскими пьесами – самыми крупными франшизами в истории… Чей фандом более всего безумно одержим тем, что он любит?
ДТ: Наверное, самый… конечно, если речь идет обо мне, самыми увлеченными будут фанаты «Доктора Кто», но все-таки, полагаю, это из-за того, что это сериал, с которым я был сильнее всего связан, так как несколько лет играл там главного героя. Но я бы определенно не стал бы использовать слово «безумный». Приятно быть лицом чего-то такого. Этот сериал много значит для многих людей, и люди им страстно увлекаются. И такими же могут быть, разумеется, и фанаты «Гарри Поттера». Полагаю, я, конечно же, скорее на периферии его, так как появился всего лишь в эпизоде, но, я думаю, вы понимаете, как это бывает с увлечениями, с тем, чем занимаешься в свободное время: я отлично понимаю такие фандомы, потому что сам там был. Это для меня даже более объяснимо, чем фанаты спорта.
– Побывав на конвентах и подобных мероприятиях, я стал с настоящей любовью и теплотой относиться к этим людям, особенно к тем, кто чувствует себя немного изгоями в повседневной жизни, а здесь попадают к единомышленникам.
ДТ: И в этом есть огромная радость, несомненно, в чувстве равенства.
- Одна из моих любимых серий в «Докторе Кто» – «Полночь». Она очень похожа на пьесу.
ДТ: Одной из вечных прелестей «Доктора Кто» было то, что мы снимали 14 серий в год и спешл к сезону, и поэтому какое-то время спустя при такой продолжительности сериала ты ждал, что типы историй начнут повторяться, но этого никогда не случалось. Должно быть, из-за великолепной центральной идеи. Надо признать, что причина, по которой сериал идет уже невероятные 50 лет, состоит в том, что в его основе лежит очень умная, гениальная идея. Но дело было также и в гениальности Расселла Т. Дэвиса, который был шоураннером сериала в мое время. Он постоянно находил новые места, в которые можно отправить персонажей, так что даже если в конце каждой истории был элемент возвращения, он никогда не ощущался так, будто ты дважды рассказываешь одну и ту же историю. И вы правы, что-нибудь вроде «Полночи», которая была уже ближе к концу нашего пребывания в сериале, требовало совершенно особенного подхода и уникальности, почти как съемка пьесы в одних декорациях. Мне кажется, это был гениальный ход.
– Многие актеры, игравшие там, например, мальчишка-подросток, потом сделали прекрасную карьеру.
ДТ: Он много лет играл Мерлина, Колин Морган. У нас была большая текучка в актерском составе «Доктора Кто», но нам очень повезло с приглашенными актерами: Кэри Маллиган, Фелисити Джонс, Эндрю Гарфилд, Колин Морган. Через нас прошел длинный список людей, которые затем сыграли главные роли в своих фильмах.
– Как вы думаете, почему американская версия «Бродчерча» (под названием «Грейспойнт», где тоже играл Дэвид Теннант вместе с великолепной Анной Ганн) как-то не имела здесь успеха?
ДТ: Может быть, это урок о том, как сегодня работает телевидение. Дни, когда зрители не знали об успешном сериале, снятом за океаном, видимо, прошли.
– Кстати, вы сыграли в этом свою роль. Вы заметили разницу в живом театре, между реакцией американцев и реакцией британцев?
ДТ: Здесь очень тепло принимают, и перед таким зрителем приятно играть. Ты по-настоящему чувствуешь зрителей, которые готовы проглотить пьесу. Тут необыкновенный зал.
– Кажется, вы возвращаетесь к этой роли уже во второй раз.
ДТ: Да. Мы начали работать над пьесой в 2013 году, сыграли ее в Стратфорде, а затем сразу в Барбикане, в Лондоне. А потом, в начале этого года, мы возродили ее в Барбикане.
– Я вижу, что у вас на кружке написано «Дэвид». Когда вы заходите в Старбакс и заказываете себе латте или что-то еще и говорите, что вас зовут Дэвид, вы слышите в ответ: «О, боже мой!»
ДТ: Иногда бывает, а иногда ты никто. Я правда стараюсь жить повседневной жизнью относительно анонимно, как бы слегка маскируясь. Здесь меня реже узнают, чем дома, хотя у меня уже нет той анонимности, которой я раньше наслаждался в Штатах, и, конечно, это палка о двух концах. Я как бы стараюсь не позволять этому слишком управлять моей жизнью. Стараюсь жить настолько нормально, насколько можно.
– Я вообще-то как раз хотел спросить вас об этом, потому что, похоже, вы очень стараетесь быть обычным, вплоть до того, что BBC сделала официальное заявление о том, что ни один из аккаунтов в Twitter не является настоящим. То, что вас нет в социальных сетях – это тоже одна из попыток вести нормальную жизнь?
ДТ: Отчасти это так, да. А отчасти потому, что я правда не понимаю, зачем людям социальные сети. Я понимаю, что я отстаю, но мне не нравится, что человека всегда можно выследить. Это представление о том, что если что-то происходит сейчас, люди лезут в twitter других людей, чтобы узнать их мнение. И так это становится новостью. Нечто случилось так-то и так-то, говорится в twitter’e. Не думаю, что я бы осмелился делать выводы, но потом: если ничего не сказать, это будет равносильно отказу от комментариев. Я просто хочу полностью избежать этого мира, на самом деле. Уверен, я многое упускаю во многих смыслах, но да, я просто правда не чувствую в этом потребности. Мне очень нравится пользоваться некоторой анонимностью, и, я думаю, я всегда буду соблюдать баланс; потому что, разумеется, от тебя, как от актера ожидают того, чем мы занимаемся сейчас, ты должен бывать во многих местах самим собой, и часто это весело, понимаете. Но в то же время, мне кажется, капелька таинственности очень полезна актеру.
– Возвращаясь к Шекспиру. Я так ценю то, что делает RSC, чтобы донести его до новых зрителей. Вы – член совета директоров, не просто член труппы. Сильно ощущается, что Шекспир для американских детей умирает, и что из-за целых культурных войн становится трудно научить кого-то тому, что было 400 лет назад. Как вы думаете, чему американские дети могут научиться у писателя, который умер давным-давно?
ДТ: Ну, мне кажется, мы все понимаем, что в этих произведениях есть вещи, которые рассказывают о состоянии человека так, что мы никогда не скажем лучше. Там есть вещи, которые дают нам увидеть что-то изнутри. Я не хочу сказать, что они дают полное представление о культуре. Я считаю, что это только часть, и нам нужны и современные голоса, нужны разные голоса, все это тоже нужно. Но есть нечто, из-за чего как нация, как человеческая раса, мы постоянно возвращаемся к Шекспиру. Он пережил 400 лет, и поэтому люди все еще приходили сюда, а не потому что их им насильно кормили. Люди заполняют театры, чтобы увидеть эти пьесы, не без причины, поэтому должно быть что-то достойное внимания, потому что очевидно, что поколение за поколением люди что-то в них находят. Ну, а в отношении того, как научить этому детей: есть люди, гораздо более компетентные в этом, чем я, но мне кажется, стоит попытаться, потому что, несомненно, когда эти произведения воздействуют, они воздействуют на человека на очень глубоком уровне. В этих словах заключена алхимия, и, когда они начинают сверкать у вас в уме – это волшебно. Не думаю, что я могу говорить вам, как надо учить детей, но я надеюсь, что мы все-таки будем пытаться.
– Мне показалось, что ваша роль Килгрейва была очень похожа на роль Доктора, но это две стороны медали, как если бы Доктор стал очень, очень плохим. Вы использовали что-нибудь из опыта «Доктор Кто» в «Джессике Джонс»?
ДТ: Сознательно – нет, но уверен, что есть совпадения. Я хочу сказать, конечно, у него, возможно, есть способности и есть озорство, и в этом, наверное, сходные черты, хотя, как вы и сказали, они используют их очень по-разному. Мне кажется, в каком-то смысле, в них обоих есть какие-то детские качества. Я думаю, в случае с Килгрейвом это отчасти из-за того, что его разум был разрушен из-за того, что с ним сделали его родители, и из-за той невероятной силы, которая стала для него бременем или барьером, не позволившим ему вырасти полноценным человеком.
– Вы сказали, «разрушен»?
ДТ: Разрушен, да. Искалечен, уничтожен.
– У Килгрейва есть реплика, в которой он критикует Джессику, говоря: «Я буду держаться от тебя так далеко, как только смогу, а ты вернешься к своей заурядной и убогой жизни», и при этом сам Килгрейв – зауряден. У него есть его сила, и он использует ее, чтобы преследовать бывшую девушку, как будто у него низкие амбиции.
ДТ: Все так, потому что на самом деле, если отнять суперспособности – в нем это проявится.
– Да. Контроль над разумом.
Это и интересно в этом персонаже. Он предпочитает хорошие костюмы, огромные квартиры и ужины в хороших ресторанах, и любую женщину, которую захочет, и, конечно же, единственная женщина, которую он не может получить, сводит его с ума. Но да, власти над миром нет. Это его не интересует. Ему не интересно править и решать мировые проблемы: его интересует только удовольствие. У него очень узкая сфера интересов.
– Итак, в финале Килгрейв умирает, но я просто не верю, что он исчез насовсем, итак, давайте подарим зрителям Нью-Йорка сенсацию: Есть ли хоть какой-нибудь шанс, что вы вернетесь в Нью-Йорк в следующем сезоне «Джессики Джонс»?
ДТ: Следующий сезон «Джессики Джонс» нескоро, мне кажется, и я не знаю, сколько уже написано сценариев, так что я не смогу сказать ни о каких планах. Одна из прелестей вселенной Marvel в том, что это одна большая игровая площадка, и, хотя персонажи не обязательно появляются в других историях, ничто не может помешать Стражам Галактики приземлиться на Таймс-Сквер. Миры «Сорвиголовы», «Джессики Джонс» и, вероятно, «Кейджа» немного как бы более жесткие и мрачные, чем миры «Мстителей», пожалуй…
– Я уже упоминал ранее «Крах» (The Fall). И в том, что вы играете Килгрейва как секс-символ – безумный, но все же очень привлекательный – есть некоторые общие гены с «Крахом». Это немного похоже на Джейми Дорнана в «Крахе», который делает худшее, что только можно себе представить, и все же он несомненно в каком-то извращенном смысле привлекателен для людей, которые смотрят сериал.
ДТ: Мне льстит, что вы описываете меня таким образом. Я не собирался делать этого намеренно. То есть, я всегда носил хорошие костюмы и хорошую прическу. Но опять же, это немного туманная штука. Ты не пытаешься намеренно сыграть привлекательность или соблазнительность. Ты играешь персонажа от одной сцены к другой, и зритель воспринимает сумму этих сцен. Мне так кажется, так что не знаю. Есть в истории злодеи-искусители. Яго из таких.
– Вы здесь, в Бруклине, играете в театре. Есть ли шанс, что когда-нибудь мы увидим вас в пьесе Артура Миллера или что вы сыграете шотландского Стэнли Ковальски? (*персонаж пьесы Т. Уильямса «Трамвай “Желание”»)
ДТ: Я бы очень этого хотел. Я большой поклонник Артура Миллера. Вообще-то вся эта ветвь американских реалистических пьес: Тенесси Уильямс, немного раньше – Юджин О’Нил – всегда меня очень привлекали. В начале моей работы в Dundee Rep на севере Шотландии я играл в пьесах «Долгий день уходит в ночь» (*Long Day’s Journey Into Night, Ю. О’Нил) и «Стеклянный зверинец» (*Glass Menagerie, Т. Уильямс), и я бы хотел сыграть что-нибудь из Артура Миллера. Я бы хотел сыграть, в «Тяжелом испытании» (*The Crucible) или, может быть, Вилли Ломена (*герой пьесы «Смерть коммивояжера», “Death of a salesman”) через несколько лет, что-нибудь такое.
– Театр все еще жив. Меня поражает, что театры все еще полны людей. Телевизоры есть в каждом доме, и можно любой фильм достать мгновенно, и все же люди хотят сидеть с незнакомыми людьми и быть в театре. Отчего это так?
ДТ: Да, и как бы, когда смотришь на кассовые сборы Бродвея или Вест-Энда, то замечаешь, что год от года их цифры колеблются, но их существование очень стабильное. Есть нечто в природе этого опыта, который притягивает толпы людей. То, что ты можешь получить только в этом живом переживании, потому что в этом зале и в этот вечер спектакль, который ты увидишь, будет не тем же самым спектаклем, который мы сыграли на прошлой неделе. В этом есть что-то чуть более затягивающее, наверное. Я считаю, что все эти способы рассказывания историй могут сосуществовать. Я думаю так, предсказывалось, что кино принесет смерть театру – не принесло. Предсказывалось, что телевидение принесет смерть кино – не принесло. Говорят, что потоковый сервис принесет смерть обычному телевидению – не несет. Они просто занимают каждый свою нишу. Мы все еще читаем книги. Мы все еще рассказываем истории. – Довольно странно, но даже для радио находится место: Moth и This American Life, и Serial. ДТ: Я как раз сейчас наверху слушал последний акт Serial . Жажда историй всегда будет, и если история хорошо рассказана, способ, которым это делается, не важен.
– Я знаю, что вы фанат американских политических сериалов. Я должен задать вам вопрос о настоящей американской политике. Как мудрый человек, сыгравший во многих политических фильмах, что вы можете сказать о ваших впечатлениях о Берни Сандерсе и Дональде Трампе?
ДТ: Ну, за этим интересно следить, потому что ты на самом деле не представляешь, что будет дальше. Если бы это не было так жизненно важно для всех нас, этим было бы легче наслаждаться. Я очень верю, что люди Америки примут правильное решение, потому что, если нет, то мы все окажемся в заднице. Это увлекательно. Я согласен, и каждый день приносит новые повороты, кто-нибудь скажет что-нибудь необыкновенное и… какие последствия это принесет? и даже наблюдение за соотношением делегатов становится похожим на спорт, не правда ли?
#ShakespeareLives The Independent рассказывает, что и когда будет происходить в Британии в связи с юбилеем Шекспира, до которого остается меньше двух недель. Мы выделили ключевые события и добавили некоторые мероприятия и детали от себя. В колонке "где" названия = ссылкам на онлайн-просмотр или более подробную информацию на английском языке. Будем апдейтить этот пост по мере появления более подробной информации или каких-то новых любопытных событий - это, представьте, лишь малая их часть.
Из той оперы: "Тут у нас автор по фамилии Шекспир принес пьеску по мотивам... Пьеска так себе, поэтому я ее переделал и господам актерам позволено ее не учить, а играть своими словами, что они чувствуют... Самовыразиться, так сказать..."
Вспомнился Бартошевич: "И на кой вам сдался "Гамлет", возьмите что-нибудь еще".
Каждый раз выбирать: что прятать, а что оставлять то еще мучение. И хочется все оставить на поверхности. Потому что один кусок. Потому что смотрится. Потому что нравится... И так далее и тому подобное. Первый у меня уже был (sholay.diary.ru/p208656594.htm), но небольшого размера. Два других обнаружила пару часов назад и их прежде не было.
читать дальшеDAVID TENNANT ASYLUM Сегодня в 12:13 #DTNEW_photo И для разнообразия: еще две фотографии из BAM, сделанные во время фотосессии для Observer, которыми поделился в социальных сетях главный редактор Ken Kurson.