David Tennant NEW Exclusive Photos: Richard II Cast Bows, 12.01.2016, London

Источник: vk.com/jsraskova

Оригинальный пост и все, размещенные в нем, фотографии: www.dtbooks.net/2016/01/david-tennant-new-exclu... (пройдите по ссылке, оно того стоит!!! перенесла в свой дневник только часть фотографий!..)


воскресенье, 31 января 2016 г.
David Tennant NEW Exclusive Photos: Richard II Cast Bows, 12.01.2016, London

#DavidTennant #RichardII А вот и еще настоящий эксклюзив, снятый прекрасным фотографом Юлией Расковой 12 января 2016 года в Лондоне, на показе спектакля "Ричард II" в рамках цикла RSC King&Country в Барбикане. Дэвид Теннант и актеры спектакля на поклонах. Более 20 фото. Извините, но мы пока не хотим это прятать под кат. Простите за простыню.
Мы цитируем также записи Юли про спектакль, которые она делала из Лондона на своей страничке. Хайрезы лучше смотреть в блоге, в соцсети перепост идет с сильной потерей качества, извините. Кликните в блоге на фото - и смотрите галерею. Под катом - дополнительные кадры и еще кое-что.

Просьба при перепосте фото давать ссылку на страницу фотографа vk.com/jsraskova, спасибо
*
Please while sharing photos provide links to the photographer's page vk.com/jsraskova, thank you.




Эти кадры совершенно особенные для меня. Редко когда актер чувствует роль так, что со слезами на глазах выходит на вторую часть спектакля, со слезами выходит после спектакля к зрителям на бесконечные бис. Я в это время плакала, с трудом различая в видоискателе что-то. Впервые в жизни во время съемки.





Richard II - это лучшее, что я когда-либо видела на театральной сцене. Низкий поклон Дэвиду за то, что он делает, эти непередаваемые эмоции до слез и невероятный опыт. У меня просто нет слов.



В этом месяце столько всего в моей жизни происходит впервые благодаря Дэвиду. В первый раз я настолько прониклась человеком, уровнем, который я увидела и опытом, который он дает, что взяла у него автограф для себя.

Иногда мне кажется, что я слишком глубоко и слишком резко "вскрываю себя" на этих съемках. Как никогда до этого в России. Я плакала как дите несколько раз после спектаклей от того, что я испытывала в процессе. Это какой-то другой уровень глубины. Другой уровень восприятия и творчества. Другой подход к себе, к своему делу, к актерам, к сцене в целом. Бесконечная моя благодарность Дэвиду за то, что открыл мне это.

22 января зрители в последний раз имели имели возможность лицезреть на сцене The Barbican Centre известнейший спектакль королевской шекспировской труппы "Richard II". Насколько мне известно, в апреле "Ричарда" покажут в Нью-Йорке, поэтому я от всей души желаю тем, кто еще не видел это своими глазами, увидеть это. Потому что это тот уровень, который меняет человека, способен изменить взгляд на многие вещи и навсегда остается в сердце.





Два слова про спектакль 12 января не от Юли

Живой театр и есть живой театр - каждое представление не похоже на другое. По моим ощущениям, команда набирала силу с каждым представлением. 7-го еще чувствовалось волнение, неуверенность и некоторая несыгранность. Плюс, конечно, и зрителям надо было привыкнуть к новому касту. Но все равно первое, что поразило - что Дэвид стал еще мощнее, как актер, за прошедшие два года. Даже сложно объяснить в чем - но как Ричард на самом деле владеет ситуацией, даже когда его низлагают, так и тут Дэвид держит сцену и зал. Какие он делает паузы!.. Зал не дышит в эти мгновения. Что он делает со своим телом, голосом!.. Как расставляет акценты!..

8 и 9 они уже разыгрались. 10-го был вообще какой-то особенный по энергетике спектакль - причем главную скрипку играл именно Дэвид/Ричард - именно от его мощи сносило. Зрители выходили буквально расплющенные. Если бы существовали какие-то приборы, замеряющие энергию в зале, они бы в этот день сломались. Именно в этот день зал мгновенно вскочил (весь) на поклонах. И именно в этот день на сцену летели цветы, что вообще-то не принято в британских театрах. Дэвид их собирал и раздавал касту, один вручил Болингброку и тот залихватски зажал его в зубах и так дальше и кланялся )

Но даже на этом фоне спектакль 12-го января, первый в рамках цикла, был еще мощнее (вот я правда не знаю, как они это делают). Потому что тут вдруг так же сильно, как Ричард, зазвучал и весь каст и это было как... оргАн. Невероятный спектакль, я не думала, что настолько знакомый мне текст и постановка могут ТАК подействовать. Подействовали. На второй акт, на сцену низложения, Ричард выходил с мокрыми глазами *такое бывало и в прошлый ран*. На поклоны с мокрыми глазами вышел (вышел, а обычно выбегает) Дэвид. Лицо было какое-то… он его как будто подобрал, чтобы не расплылось. Присмотритесь к фото Юли. Он же сдерживает слезы. Подобное лицо у него было на Special Recognition NTA Award. Отсюда эти "ямочки", которые всех так умиляют...

Видео поклонов в этот день Felicity Angoliell. (www.youtube.com/channel/UC6KSglHD7KT52XRxa9DhiH...)




То, как он выложился, было очень видно и на post show talk. Он даже забыл надеть обручальное кольцо. Выглядел очень уставшим, просто никакой. Улыбался как через силу. С трудом говорил. Хлопал по ляжке, приветствуя старичков, мягко улыбаясь. Видно, что он очень любит Джейн Лапотэйр, а она – его, это чувствуется. Здорово, что они все наравне, и что молодняк так почтительно и с интересом слушал старую гвардию, а гвардия жгла. Про этот пост шоу ток лучше прочитать тут: www.dtbooks.net/2016/01/post-show-talk-12012016...

И даже не смотря на вымотанность, Дэвид вышел на стейдж дор. И это было тоже примечательно, потому что а) он наконец-то выбежал без своей дурацкой кепки (и Юля это запечатлела!!), б) в этот день перед спектаклем мы с Аней Рыжовой оставили "Гамлета" для него на ресепшн, отчаявшись отдать книгу лично, - и Аня просто взяла у Дэвида автограф на "Ричарде II" и футляре для "Гамлета". Мне удалось вставить, что это Аня художник обоих проектов, Дэвид восхитился и сказал, что она очень талантлива. И повторил: "Вы очень талантливы". Но извинился, что книгу еще не забрал.


Фото Юлии Расковой 12.01.2016

Простите, что я все же вставила про книгу. Просто... Смотрите, фотографий от стейдж дор, с поклонов и не только - море, но только Юлины такие особенные. Потому что это происходит, когда профессионал чем-то (кем-то)) так увлечен настолько, что хочет выразить это в том, что умеет делать лучше всего. Вот Юля профессионально фотографирует. Аня рисует. Наташа Фоминцева, например, пишет. Ира Шишкова - прекрасный корректор. Ольга Федорова знает все про "Гамлета"... А я ... ну, делаю книжки. И очень хочется выразить свое восхищение профессионалами на максимально возможном профессиональном уровне, да.

Вообще, посмотрите, как он общается с людьми на стейдж дор, как улыбается и говорит почти с каждым. После такой нагрузки. He does love people.

Видео стейдж дор в этот день Юлии Бобровских (vk.com/gingerlucy)


Про сам спектакль 12-го (разные варианты спектаклей на самом деле) лучше читать тут: www.dtbooks.net/2016/01/ii-2016.html На этом мои дурацкие пять копеек закончены, извините )))

Анастасия Королева


И на закуску. Фото Юли с Дэвидом от 8 января.



С Дэвидом Теннантом после спектакля (да-да, я знаю, что многие ждали это фото))) Я с трудом сейчас подавила желание написать о том, какой Дэвид чудесный человек - очень скромный, общительный и светлый. Или не подавила ))) Кстати, Дэвид очень обрадовался, узнав, что его любят в Сибири и передает всем огромный привет )))

@темы: Впечатления, RSC, "Ричард II", Шекспир, Дэвид Тэннант, Фотография

---

David Bowie Keyboardist Mike Garson: 'He Was a Chameleon'
Интервью клавишника Майка Гарсона www.rollingstone.com/music/news/david-bowie-key...
На английском.

@темы: Дэвид Боуи

---

30.01.2016 в 22:22

Пишет  nemv:

Лондон, день четвёртый - 10 января. Снова Британский Музей и ещё один спектакль.
 
В воскресенье, 10 января я планировал начать день с того, чтобы досмотреть уже Британский музей. И даже решил доехать до него, а не дойти, чтобы не тратить время (и силы на то, чтобы носить сумку). Так что я направился к метро.

читать 3,5 страницы

Но тут мне навстречу попался автобус. А у них на автобусах над кабиной крупными буквами написана конечная остановка. И вот я увидел надпись «Russel Square» и завис – я был уверен, что где-то уже видел это название, причём совсем недавно. Потом до меня дошло, и я даже сверился с картой, чтобы не ошибиться – это тот самый сквер, через который я проходил накануне, когда шёл от музея к вокзалу. Рассудив, что раз автобус идёт туда, то до музея должно быть совсем недалеко, а значит можно поехать на автобусе, тем более, что это будет дешевле, чем на метро. К тому времени, разумеется, автобус уже уехал, но я подождал следующего. Не очень понимая ещё их систему, я устроился на первом этаже, чтобы к выходу поближе. Потом понял, что это необязательно, потому что кнопочка-звонок для открывания дверей есть на каждом поручне и её спокойно можно нажать и со второго этажа. А когда её нажали – загорается надпись, что будет остановка (ещё звонок может звонить). Примерно в это же время я обнаружил, что навигатор в телефоне, оказывается, работает и без интернета. Наверное, всё дело в том, что карта Англии у меня была скачана заранее, а вот карта центра России – нет. В общем, я следил за движением автобуса через навигатор, хотя и остановки тоже объявлялись. Оказалось, что автобус идёт не просто недалеко от музея, он проходит прямо перед ним – у него остановка рядом с воротами. Это было очень удобно.
На этот раз я, наконец, поднялся на верхние этажи. Сперва хотел войти в огромное круглое помещение в центре музея, но там оказалась платная экспозиция, так что я на это забил и пошёл наверх. Там тоже было очень много интересного и в основном – более мелкого, всё-таки крупные экспонаты в основном стоят внизу. Обратил внимание на то, что у них в каждом зале разное освещение, скорее всего подстроенное под экспонаты. Некоторые залы очень светлые, практически белые, а есть такие, где знатный такой полумрак, например, в зале с египетскими мумиями – очень темно там по сравнению с соседними залами.
Коллекция монет и прочих денежных знаков в Британском музее действительно впечатляет – она огромная. И меня очень позабавило, когда среди всего прочего, в ней обнаружилась банкнота из сериала «Доктор Кто», одна из тех, что использовались в серии «Сбежавшая невеста» вместо настоящих, и этот момент из серии крутят на маленьком экранчике под банкнотой.
Ещё меня порадовали шахматы с острова Льюис. Особенно королева у них хороша – выражение её лица отражает всё происходящее в последнее время. Я даже не удержался и купил такой магнитик.
В конце я снова вышел в центральный зал, кажется, собираясь в магазин или что-то в этом духе. А собственно и не зал это вовсе на самом деле, это крытый внутренний двор (это я уже дома прочитал в интернете) и там находятся по периметру несколько кафешек. Так вот иду я, а мне навстречу выруливает девушка с подносом, на котором лежат разломаные на кусочки печеньки и предлагает попробовать. Там было вида четыре разных, я выбрал шоколадную с кусочками шоколада. И эта печенька была такая вкусная, что я купился и отправился в ту самую кафешку, где они продавались. Увидел там вывеску, что если берёшь ещё и горячий напиток, то скидка чуть ли не вдвое и решил взять ещё и его – тут я особо не думал, ибо почти сразу заметил отдельно стоящую табличку о том, что у них есть мятный (!!!) горячий шоколад, ну, какао в смысле. Так что я попросил именно его и ту самую печеньку. Пока девушка готовила какао, мы с ней успели мило поболтать в отсутствии других посетителей. Она поинтересовалась откуда я (они все это спрашивают!), а я, ответив, пожаловался, что у нас ни черта с мятой не делают, а я так это люблю, так что мы обсудили кому чего нравится, ей вот мята не нравится, ей сладкие добавки больше по душе. Перекусив таким образом я вышел из музея и направился в сторону метро – в этот день был последний спектакль, на который у меня был билет, он же последний спектакль не как часть цикла и он был дневной.
Кажется, приехав в театр, я умудрился никого не встретить и сразу прошёл в зал. Место было почти такое же хорошее, как накануне, просто чуть дальше, на два ряда. Всё равно близко.
Кстати, когда в зале гаснет свет и начинается спектакль – зал автоматически закрывается со всех сторон. Впечатляет на самом деле, как одновременно по всему залу поворачиваются части стен и перекрывают все проходы. А их довольно много – практически на каждый ряд свой отдельный вход, а лестница уже снаружи.

Попробую ещё раз записать что-нибудь вразумительное про сам спектакль.
В самом начале спектакля сразу очень бросается в глаза то, насколько изменился состав. Сразу видно другую королеву, другого Джона Гонта, Генриха Болингброка, Ормеля и другого Томаса Моубрея. Причём они у них вышли совсем другие. Во всём – внешность, характер, поведение – всё другое, хотя говорили они всё те же слова. Я, к сожалению, почти ничего не могу сказать про Моубрея, ибо я его как-то не запомнил. Во-первых, потому, что смотрел больше на Болингброка, а во-вторых, потому что и не мог я нормально разглядеть Моубрея – на первом спектакле я смотрел издалека, а на двух остальных я был справа и видел преимущественно его спину. Зато Болингброка я рассмотрел хорошо. И он, в отличие от того, что был на записи – более уверенный в себе, в нём меньше нервов и больше спокойствия, он хитрый! Вот уж чего не было у предыдущего точно. И если раньше Болингброк чувствовал себя рядом с Ричардом явно неуютно, то у этого такого нет, он… как бы это сказать – достойный противник Ричарду. С самого начала – он даже где-то ведёт себя будто специально наиграно, особенно был такой момент, не помню точно на каких фразах, когда Ричард спрашивает Генриха в чём дело, почему мол ты обвиняешь Моубрея? А он в ответ двумя руками указывает на гроб и с рёвом так говорит мол вот, посмотри! Вот она причина! И кажется одет он был немного по-другому, хотя может мне и показалось.
И он и дальше ведёт себя совсем по-другому. Блин, меня на самом деле это восхищает! Один и тот же спектакль, один и тот же текст, один и тот же персонаж, но два разных актёра – и получаются два разных человека! Он много усмехается, шутит, и в целом производит впечатление очень сильной личности. И очень хитрый, да. Он знает, когда и что нужно сказать, как посмотреть, на кого надавить. Когда его приближённые начинают ссориться и бросать друг другу перчатки, он не стоит с фейспалмом рядом, а уходит назад, прогуливается спокойно, пока на переднем плане идёт обмен обвинениями, а потом возвращается и спокойно, почти небрежно прерывает конфликт, с усмешкой опять же похлопывая Ормеля по плечу. Совсем другой человек! И как же хорошо он смотрится в королевских уже одеждах! В записи Болингброк в них выглядел странно, он вообще в роли короля выглядел странно и будто и чувствовал себя так же. А этот выглядит так, будто именно там он на своём месте, ну и ведёт он себя соответственно.
Кстати, вот ещё… момент, когда Уиллоби и Солсбери обменивались обвинениями и бросали перчатки – они их кидают совсем рядом же, и подбирают нервно и одновременно – на одном из спектаклей, не помню на котором, они подняли свои же перчатки!
Очень мне нравится Солсбери, кстати. Что в записи он мне понравился, что в реале – впечатлил ещё больше.
Ещё вот из сильных отличий. На первых двух спектаклях, которые я посмотрел (и насколько я знаю и на тех двух, что пропустил) Ричард на словах «We were not born to sue, but to command» был словно более раздражён и стучал скипетром по крышке гроба не один раз, а аж три подряд, словно перекрыть шум ссорящихся подчинённых пытался. А на третьем – снова было как на записи – всего один короткий удар.
Новый Джон Гонт, если честно, меня как-то не впечатлил. Кстати, он и одет по-моему был как-то иначе. И если во второй сцене с герцогиней Глостерской он был вполне себе на уровне (о, прекрасная герцогиня, что ж её как мало, очень мне нравится как актриса играет и красивая она), то вот монолог об Англии у него вышел, по-моему гораздо слабее, чем было раньше, не впечатляет, не цепляет. И это очень печально.
Сцена в Ковентри. Во-первых, когда Ричард только входит и так небрежно присаживается на трон, облокотившись на подлокотники у меня просто никаких мыслей не оставалось кроме «боже, что ж он такой красивый-то?!» и рука тянулась достать фотоаппарат из сумки и эту красоту фотографировать, но я себя сдержал – нельзя же.
Во-вторых, там усилили акценты. В том моменте, когда Ричард спустился поцеловать Болингброка и возвращался обратно, Моубрей пытался поклониться, привлечь внимание короля, а тот просто его проигнорировал, словно не заметил. Моубрей был крайне разочарован, но ситуация выглядела довольно комично, потому зал заржал. И второй момент, когда Солсбери говорит противникам облачиться в доспехи – он тоже почти что игнорирует Моубрея, бросая в его сторону лишь небрежное и почти невнятное «Подайте меч Томасу Моубрею», в то время как Болингброка он объявлял громким голосом и со всеми титулами.
И потом, когда их обоих изгоняют, в момент когда они клянутся на мече, Болингброк как-то жёстче перехватывает инициативу, хватаясь за мечи не отпуская Моубрея, пытаясь заставить того сознаться в грехах.
Очень понравился новый Ормель. В прошлый раз этот актёр играл одного из придворных – Буши, а теперь вот дорос до Ормеля. И кстати выглядеть он стал за это время симпатичнее. Опять же, это совсем другой Ормель. Он словно лучше знает, чего хочет, а того немного метало из стороны в сторону. И во второй половине спектакля, уже после того, как Болингброк было очень заметно, как он отшатывался от своего отца, когда тот тянул к нему руки. Ну, про Ормеля я уже говорил.
Гарри Перси тоже понравился больше, чем в записи. В записи на самом деле я даже особо не отразил его, был какой-то невразумительный мальчишка, а тут такая запоминающаяся личность получилась. И опять же – словно более сильный характером он получился. Хотя конечно длинные волосы, собранные в красивый хвост тоже сыграли свою роль в том, что я обратил на него внимание.
Немного странная вышла королева. В записи она была как будто более равная Ричарду. И по росту, и по возрасту и даже по цвету волос они гармонировали. А эта выглядит чуть ли не девочкой, что, конечно, ближе к историческим фактами, но дальше от шекспировского текста. И вообще они с Ричардом получились более разные – она ещё и маленькая к тому же, и с огромной копной светлых волос, шикарные волосы, кстати, и не парик – свои, но вот такой гармонии у них не вышло. Хотя всё равно что ту, что эту Ричард весь спектакль старательно игнорирует, обращая на неё внимание, наверное, раза два за весь спектакль – в самом начале, после смерти Гонта, призывая её быть веселее и второй раз в самом конце, когда она ловит его на улице.
Ох, не знаю, что ещё сказать. Наверное, я выдохся вспоминать подробности и впечатления. Если что ещё всплывёт потом – запишу может быть.
Кажется именно на этом спектакле в самом конце, на поклоне, на сцену под ноги Теннанту бросили несколько цветов, он их подобрал и… тут же раздал окружающим его актёрам, не оставив себе ни одного. Один цветок Болингброку достался, это было забавно. И зал снова весь встал на поклоне, но всё равно мне показалось, что накануне как-то было более одновременно это.
После окончания – снова сразу на выход и к служебке. Толпа снова была но даже как будто поменьше. Я опять не полез вперёд, стоял фотографировал через головы. А сам думал, нужен ли мне автограф на самом деле или нет.
Когда Дэвид уехал, снова оказалось, что русских огромная такая толпа. Причём в этот раз было больше друг с другом знакомых. Постояли немного вместе и потом отправились по барам небольшими кучками. Я оказался в одной из таких. Сколько же нас было-то? Кажется, человек восемь. Я, Настя, Ирина с мужем и две девушки из Тюмени. Одна точно Наталья Фоминцева, а как зовут вторую, я не запомнил. Искали паб – нашли китайский ресторан. Решили всё равно зайти – там было тихо и пусто и можно было спокойно поговорить. Взяли на всех лондонского эля. Да, я больше десяти лет не пил пиво и тут решился всё-таки попробовать. Зря. Такая же гадость, как любое другое пиво. Я кажется полбокала выпил, остальное отдал другим. А вот Ирина с мужем (как зовут мужа вспомнить тоже никак не могу, печалька) долго изучали очень подозрительное меню и в итоге решили поесть. Я, посмотрев на них и на еду, сделал вывод, что выглядит это безопасно и решил поесть то же самое. Это были кусочки курицы, обжаренные до корочки и потушенные после этого в сладком соусе с овощами. Очень вкусно, но порция просто огромная, я осилил чуть больше половины, и это учитывая, что я весь день ничего не ел! Сидели мы по-моему довольно долго, а может мне просто показалось, успели обсудить спектакль и просто поговорить, немного порасспрашивал сидящих рядом со мной Ирину с мужем о том, как они съездили в Кардифф – о музее «Доктора Кто» и о замке и в очередной раз жалел, что не сорвался и не поехал тоже. Блин. Хочу туда очень на самом деле.
Потом мы выползли на улицу и тут наши пути разделились. Ирина с мужем направлялись домой, и я тоже, ибо понимал, что делать в пабах мне особо нечего, я всё равно не могу пить пиво. Так что мы втроём двинулись в метро, а остальные – по пабам. В метро мы ещё немного успели поболтать, прежде чем разделились и поехали в разные стороны. А я, добравшись до дома ещё довольно долго сидел один и просто отдыхал.

Продолжение следует и надеюсь дальше дело пойдёт быстрее - тут много времени отняла попытка написать про спектакль что-то вразумительное

@темы: Лондон, Впечатления, RSC, "Ричард II", Шекспир, Дэвид Тэннант

---

А полностью почитать замечательную историю о сотрудничестве Бадаламенти и Боуи можно здесь: welcometotwinpeaks.com/music/david-bowie-angelo...

Suite for a Foggy Day (in London Town) by Angelo Badalamenti & David Bowie

Download Angelo Badalamenti A Foggy Day for free from pleer.com

@темы: Дэвид Боуи, Любимые люди, Музыка

---

Отсюда: echo.msk.ru/news/1703470-echo.html

09:06, 30 января 2016
В суде Нью-Йорка обнародовали завещание Дэвида Боуи

Согласно последней воле британского музыканта, его прах надо развеять на индонезийском острове Бали «в соответствии с буддистскими ритуалами». Все имущество певца переходит его семье — жене и двум детям. Супруга получит примерно половину состояния исполнителя,
а также квартиру на Манхэттене, где пара проживала последние 20 лет. Дети разделят оставшуюся часть денег, дочери также достанется
принадлежащий Боуи дом в штате Нью-Йорк. Певец также завещал 2 миллиона долларов своему близкому другу и личной помощнице Коринн Шваб. Еще 1 миллион он выделил бывшей няне своего сына.
Принадлежавшая музыканту недвижимость оценивалась примерно в 100 миллионов долларов. Музыкант скончался в Нью-Йорке 10 января от рака, с которым боролся последние полтора года. Спустя два дня он был кремирован в Нью-Джерси.

@темы: Дэвид Боуи

---

RSC Richard II Post-show talk, 16.01.16

Отсюда: vk.com/dt_asylum?w=page-64483458_50636032
vk.com/dt_asylum?w=page-64483458_50636082
vk.com/dt_asylum?w=page-64483458_50636109

Беседа о "Ричарде II" после показа цикла хроник У. Шекспира "King And Country Cycle"
Расшифровка и перевод Post Show Talk о пьесе «Ричард II», 16.01.2016 театр Барбикан (Лондон)


На встрече присутствовали:
Эмма Смит (далее ЭС) – профессор Оксфордского университета, специалист по творчеству У. Шекспира.
Актеры Джонатан Слингер (далее ДжС) и Дэвид Теннант (далее ДТ), в разные годы игравшие роль Ричарда II в спектаклях RSC.

Цитаты из текста У. Шекспира приведены в переводе А.И. Курошевой.






ЭС: Добро пожаловать на последнюю театральную беседу по циклу "King and Country" Королевской Шекспировской Компании. Меня зовут Эмма Смит, я профессор Оксфорда, и моей задачей сегодня будет говорить как можно меньше и позволить актерам рассказать об их подходе к роли Ричарда II. У нас мало времени, поэтому они согласились, чтобы представляя их, я сказала, что единственная роль, которую они играли – это «Ричард II» - что, возможно, не совсем правда. Джонатан Слингер играл Ричарда II, а также Ричарда III в спектаклях Майкла Бойда в RSC в 2007 году. Дэвид Теннант играл Ричарда II в постановке Грэга Дорана 2013 года, которая, как многие знают, только что вернулась на сцену Барбикана.
Я начну с того, что спрошу вас о «Ричарде II» в контексте других пьес. Ваши спектакли оба были частью циклов, но разных. Как вы справлялись с этим?

(Актеры взглядами пытаются уступить друг другу право отвечать первыми. Смех в зале)

ДжС: Ну, когда меня пригласили играть, было известно, что мы ставим все хроники с самого начала. И я тогда знал, что буду играть и Ричарда II, и Ричарда III. Что будут обе так называемые «тетралогии»… и мы будем играть каждую пьесу как часть единого повествования и при этом как самодостаточную пьесу. И я думаю, важно заметить, что каждая из этих пьес, входящих в цикл из восьми произведений, крайне хорошо идет в качестве отдельной пьесы. Но единое повествование все же существует, и мне кажется, что Шекспир написал… он ведь написал «вторую тетралогию» сначала, так? А уже после – «первую тетралогию». Но он действительно, насколько нам известно, писал каждую пьесу как часть хронологического повествования. Так что очевидно, что в его намерения входило создать единый нарратив. Но когда мы ставили их все вместе, мы объединяли их единым стилем, чтобы помочь восприятию этого нарратива, мы всегда держали это в мыслях. И это отзывается в параллелях между пьесами и персонажах, которые переходят из пьесы в пьесу. Некоторые актеры, и я в том числе, играли нескольких персонажей в нескольких пьесах цикла. Глостер, например, появляется во второй части «Генриха VI», и затем проходит через несколько пьес. Так что, конечно, было ощущение того, что мы ставим продолжительное повествование. У вас, наверное, все было по-другому.

ДТ: Да, для меня все было наоборот. «Ричард II» был первым спектаклем Грэга на посту художественного руководителя RSC – хотя он работал в RSC много лет – и изначально спектакль ставился как индивидуальный, но, мне кажется, Грэг намеревался поставить еще, по крайней мере, «Генриха IV» – I и II части и «Генриха V». Но это было дело будущего, и меня пригласили сыграть только Ричарда II, который все равно так и так не появляется в последующих пьесах. Поэтому мне не приходилось встраивать свою игру в какой-то более глобальный контекст. Речь шла только об одной этой пьесе. И я знаю, это, наверное, должно влиять на подход, но мне не приходилось беспокоиться об этом. Интересно, что в этот раз, возвращаясь к «Ричарду II», мы ставим его уже так, что он оказывается частью первой тетралогии. И внезапно ты начинаешь лучше понимать какие-то моменты в «Ричарде II», которые отсылают к тому, что произойдет дальше. Как Джонатан сказал, мы точно не знаем, насколько сознательно Шекспир вставлял в первую пьесу эти намеки на события дальнейшие. Но есть, например, момент, ближе к концу, где Ричард обращается Нортумберленду, и очень точно предсказывает то, что случится в I части «Генриха IV».

«…Но мало остается дней до срока / Когда твой мерзкий грех…»

…Я не помню текст. Забылось.

(Истерика в зале)

ДжС: Ты вчера его играл!

ДТ: Я играл его вчера. Уже почти 12 часов прошло. И все забылось. Но да, он обращается к Нортумберленду и говорит (поднимает очи к небу): очень скоро ты «будешь недоволен, / хотя б он дал тебе полкоролевства, / затем, что ты помог взять все; / а он подумает, что ты, умея / сажать на трон монархов незаконных, / с захваченного трона и его сумеешь свергнуть…» спасибо.

(Истерика в зале-2)

И я думаю, что вот такие небольшие моменты приобретают новое звучание теперь, когда мы играем спектакль в контексте последующих пьес. Но на это мы не обращали особенного внимания при первой постановке. Наверное, для вас подобные моменты всегда были очень важными?..

ДжС: Да, да. И у меня был эпизод в I части «Генриха IV» в роли Призрака. Я как бы появлялся… зловеще.

ДТ: Ясно.

ДжС: Это сложная роль!

ЭС: Мы сказали о том, что «Ричард II» предваряет события других пьес – актуально для вас это было или нет – но и ему в свою очередь предшествуют некие события, оставшиеся за рамками пьесы. Если вы помните, первая сцена – это одна из наиболее запутанных сцен у Шекспира, потому что совершенно непонятно, о чем все эти люди говорят. Ясно, что герцог Глостер умер до того, как началась пьеса, но кто его знает… Итак, как вы работали с такой завязкой?

ДТ: Это очень трудно. Я видел эту пьесу много раз. Я люблю эту пьесу. Но, по-моему, до начала работы над ней я вообще до конца не понимал, что там происходит, кто умер, почему Болингброк и Моубри ссорятся. И уж точно не понимал политической подоплеки. Это очень сложно, потому что Шекспир ничего не объясняет. Он совсем не раскрывает нам смысла событий. И отчасти это происходит потому, что речь идет о политическом мире, внутри которого он находился. И учитывая это, если король виновен или хоть как-то ответственен за эту смерть, никто не имеет права сказать об этом вслух. Это логично с политической точки зрения. Но очень сложно для понимания, какого черта вообще происходит. Так что я думаю, это первая большая задача, которую нужно решить труппе: как помочь зрителю понять, кто умер и почему это важно, и кто может или не может быть виновен в этой смерти. Потому что отсюда все проистекает на самом деле. И хотя пьеса все равно имеет смысл и без понимания всех деталей, все-таки очень помогает, если получается осознать контекст. И мы, кажется, пытались справиться с этим на репетициях. Для нашей постановки исходным импульсом было решение: «Пусть у нас в буквальном смысле на сцене стоит гроб с телом». И как следствие – пусть герцогиня Глостерская плачет над гробом своего мужа. Пусть первая сцена случится на похоронах Глостера. И сама неуместность того, что Ричард хочет разобраться с этим здесь и сейчас, говорит о самодурстве Ричарда, а также просто помогает понять, о ком идет речь и что это за страшная проблема. Что это за слон, которого надо приметить, давайте поставим слона на самое видное место. Мне кажется, это помогает немножко прояснить, что происходит в начале пьесы, но это сложно, и Шекспир не очень-то тут помогает. (Обращаясь к ДжС) А вы, ребят, что сделали?

ДжС: Ну, вы вообще-то все слизали у нас.

(Взрыв хохота)

У нас был труп, да, у нас тоже был труп на сцене. А потом у меня был такой очень медленный, очень царственный проход сквозь зрительный зал к сцене, после чего я переступал через тело…

ДТ: Ясно.

ДжС: …И всходил на трон. Вы это сделали – я не видел, но, судя по твоим словам – вы показали это даже более отчетливо. Что очень хорошо. А у нас, значит, я переступал через тело, всходил на трон, ко мне подходили Моубри и Болингброк, и в этот момент дух Глостера восставал и как бы выразительно глядел на Моубри, а затем уходил. Это было очень тонко, но, возможно, все равно было ничего не понятно. Тогда как то, что описал ты, по-моему, действительно способно донести предысторию.

ДТ: Я думаю, это помогает. Но мне кажется, это очень сложно. И трудно понять, почему Шекспир не выразился яснее. Существует такая пьеса «Томас Вудсток», утерянная пьеса. О которой вы (обращается к ЭС), наверное, можете рассказать куда лучше, чем я. Но, как я понимаю, это была в некотором смысле всем известная пьеса в то время, и благодаря ей зрители, пришедшие смотреть «Ричарда II», уже знали, какова была предыстория.

ДжС: Это была первая пьеса из хроник. Был такой цикл, поставленный много лет назад, в который входило не восемь, а десять пьес, среди которых была та пьеса с предысторией Ричарда II.

ДТ: Да, да, точно. И там рассказывается история вплоть до тех событий, где начинается «Ричард II».

ЭС: Да, существует единственное академическое издание этой пьесы, которое называется «Ричард II. Часть I».

ДТ: Ясно. Но она ведь незаконченная, да? Мне так казалось.

ЭС: По-моему, она просто не очень хорошая.

(Много смеха)

ДТ: Я помню, что на репетициях мы вроде бы читали краткий пересказ этого текста, чтобы понять, в чем суть.

ДжС: Интересно.

ДТ: Ну, вы знаете, может быть, дело в этом: может быть зрители были так хорошо осведомлены насчет этой истории, что Шекспиру не было необходимости что-то объяснять. Просто выпустить какую-то важную информацию – это действительно крайне нехарактерно для Шекспира: обычно, если что-то важно, он говорит об этом зрителю по три раза. Просто чтобы быть уверенным, что люди не прослушали это за хрустом поп-корна. В Глобусе там, или еще где. Так что этот пропуск, это затемнение смысла кажется очень любопытным.

ЭС: Еще одна деталь, о которой я хотела бы вас обоих спросить – это парики. Расскажите нам немного о ваших костюмах, и давайте попробуем проникнуть в суть ваших героев через их внешний облик.

ДжС: У нас был полностью елизаветинский стиль. Потому что, как многим из вас, вероятно, известно, этому есть некоторые исторические причины. Известен такой исторический факт: в день премьеры «Ричарда II», произошел неудачный дворцовый переворот, в ходе которого пытались свергнуть Елизавету I. Это правда? Я правильно помню?

ДТ: По-моему, организаторы этого переворота наняли труппу Шекспира сыграть «Ричарда II».

ДжС: И это была премьера пьесы?

ДТ: Нет-нет, пьеса была написана раньше. Но спектакль должен был стать некой стартовой площадкой, с которой должен был начаться переворот.

ДжС: И у Шекспира потом из-за этого было полно неприятностей. Потому что его считали участником этого переворота в каком-то смысле. И ему очень повезло, что он из этого выпутался, я считаю. Но Елизавете I приписывали фразу: «Ричард II – это я». Увидев отсылку к королю, которого свергли, она определенно поняла аналогию. Так что мы как бы вывели наше художественное оформление из этой истории. К этому, конечно, добавилась та идея, что Ричард был довольно-таки тщеславный, поверхностный человек. Этому необычайно помпезному величию его образа подходил костюм елизаветинской эпохи. И мы пошли целиком и полностью по этому пути, и у меня был рыжий кудрявый парик и весь этот грим. И от этого можно было оттолкнуться. Потому что для меня эта пьеса – идеальная парабола, изображающая движение человека, у которого совершенно отсутствует самосознание к обретению полного понимания себя в конце. И мы как бы отражали это, постепенно снимая детали костюма по ходу спектакля. В то время как он рос в осознании себя, он терял свои материальные богатства и имущества. Мы отразили это, снимая одежду. Когда он оказывается в тюрьме, парика уже нет, и он весь в лохмотьях и все такое. Так было у нас.

ДТ: Да. Наверное, когда я его играл, я был одержим тем фактом, что он родился, чтобы стать королем. Что, разумеется, накладывает необычный отпечаток на детство. И он стал королем, когда еще был ребенком. Так что этот человек никогда не жил в мире, где нужно приспосабливаться, ведь каждое его решение было правильным. Как бы он ни захотел выглядеть – это будет правильным. Он не обязан соответствовать каким бы то ни было представлениям о мужественности, о моде или о правильном внешнем виде. Потому что никто не станет спорить с ним. Никто не скажет ему: «Постриги свои чертовы волосы!» (Смех) Просто отсюда следует, что ему позволено стать таким, каким ему в голову взбредет. Мы все искали что-то, что выделяло бы его. И что бы это могло быть? Мы остановились на длинных волосах. Ведь, конечно, если он хотел длинные волосы – он носил длинные волосы, и, конечно же, у него были люди, которые бы за ними ухаживали, потому что он король. И если он решал, что хочет позолотить ногти – он это делал, потому что то, чего он хотел, исполнялось. Мы искали вещи, которые могли бы определить, какой будет история этого человека, который рос без необходимости соответствовать каким бы то ни было общественным правилам. И куда это может привести его. Где он окажется, когда станет взрослым. Вот почему мы сделали ему длинные волосы. И потом, позже, это оказалось очень полезным, потому что он там как бы видит в себе Христа, и на этом мы смогли сыграть – с этой белой рубашкой и длинными волосами.

ЭС: Может быть, нам подхватить тему Джонатана о параболе, которая делает Ричарда трагическим персонажем, героем трагедии, а не хроники? Давайте поговорим об этом поподробнее. Среди критиков бытует распространенная точка зрения, что Ричард – актер. Его образ показывает, что «король» и «актер» - фигуры похожие. Каков уровень рефлексии в поведении ваших Ричардов? Они играют?

ДТ: Я думаю, Ричард не считает, что он играет. Я думаю, Ричард тот, кто он есть. И если в нем есть что-то такое… если он позёр, если он необычайно андрогинен, если в нем есть все то, что отделяет его от окружающих, – это просто то, каким он стал. Я не думаю, что он сам это осознает.

ДжС: Ясно, что он ощущает постоянную незащищенность. И, как часто случается с людьми, которые настолько чувствуют свою незащищенность, он создает себе маску. Можно поспорить, насколько эта маска легко снимается. И даже его абсолютная – или кажущаяся абсолютной – вера в его божественные права раскалывается с первого же раза. С первого. Она рушится и испаряется, правда ведь?

ДТ: М-м-м… Правда.

ДжС: Когда он возвращается из Ирландии, он произносит этот невероя-а-атный монолог, в котором сравнивает себя с солнцем, всходящим и освещающим свои владения – и все такое. А потом чуть появляется человек и говорит: «Валлийцы ушли к Болингброку» – всё, он просто полностью убит: «Все кончено!» И сразу ясно: «Не так уж ты в себе уверен». Я думаю, он может восприниматься нами как человек, играющий роль. Но я согласен с Дэвидом: я думаю, сам он не считает, что притворяется. Хотя, может быть… Ты не думаешь, что, возможно, по мере продолжения его пути, к концу он в каком-то смысле осознает это? Я хочу сказать, в нем есть это… Когда он уже в тюрьме, он говорит это: «Так я в одном лице играю многих...»

ДТ: Ага.

ДжС: Ну, знаешь, может быть, это осознание приходит к нему, когда он достигает этой точки. Как раз перед тем, как он понимает: «Я время убивал». Что, может быть, он действительно играл роль. Я хочу сказать, что он правда прожил жизнь очень поверхностного человека. И в этом и состоит трагедия, понимаешь? «Но кто б я ни был, - / И я и всяк, лишь будь он человеком, - / Всегда ничем не будем мы довольны, / Пока не станем сами мы ничем».

ДТ (возмущенно-удивленно-восхищенно): Смотри-ка, ты помнишь текст!

(Хохот и аплодисменты в зале)

Вау! Я бы так не смог!

ДжС: Ну, я играл эту пьесу дважды. На самом деле, из всех пьес, в которых я играл, только эта сохраняется у меня в памяти. Я думаю, возможно, это от того, что это моя любимая пьеса. Но эта реплика просто навсегда засела в памяти. Этот момент абсолютного, такого почти близкого к дзен, почти буддийского самопознания — как раз перед тем, как его убивают. И это ужасная трагедия. Это как бы понимание того, что все, что было до этого — это какая-то игра, что ли. Может быть, у него в жизни случился такой момент: «О, боже». В самом конце. Но в начале все, конечно, не так.

ДТ: Нет, его как бы заставили это осознать. Потому что Господь не появился со своим небесным воинством. И это, должно быть, ужасное, ужасное осознание для человека, которому всю жизнь говорили, что он наместник Божий на земле. И который верил в это. А мне кажется, он искренне верил, что, если понадобится, ангелы спустятся с небес и сразятся с Болингброком. Мне кажется. И это ужасное озарение... шок, от которого замирает сердце – понять, что ангелы не придут, и на самом деле все зависит от тебя. Именно отсюда, мне кажется, происходит то его выступление в сцене отречения, когда он берет все в свои руки. Эту понимание: «Итак, теперь я должен сам вести свою битву». И на самом деле, он с этим довольно неплохо справляется. Он великолепен в сцене отречения, когда, потеряв всю свою власть, он полностью контролирует людей в этой комнате. Держит всех в кулаке. И в этом трагедия. Это очень умный, едкий, очень сильный человек, который только и почувствовал свою силу, когда потерял все. Потому что на самом деле только в этой сцене становится видна его огромная способность лидерства, только в этой сцене у него получается заставлять людей делать все, чего он от них хочет.

ДжС: Меня заинтересовало, что он сын Черного Принца, это ведь так, да?

ЭС: Да.

ДжС: А Черный Принц — он был своеобразным Генрихом V своего времени. Такой невероятный альфа-самец, потрясающий военачальник, замечательный воин. И в какой степени Ричард вырос с необходимостью соответствовать такому невероятному отцу? И сам он ведь не совсем такой. Он другой. Он любит музыку, вкусную еду и смех, и свободу. Так что в этом отчасти что-то есть: можно предположить, что он притворяется, он играет роль, которая, возможно, ему не совсем подходит. И он отчасти будто бы старается дотянуться до этой невероятной фигуры отца. И не дотягивается, потому что на самом деле он не такой. Он пытается, он использует все эти внешние элементы, которые отражают представление о короле, и пользуется ими, потому что это он может сыграть, это он может сделать. Но фактически за ними ничего не стоит. Возможно. Потому что это не то, кем он является на самом деле.

ДТ: Но он использует их как средство защиты. По-видимому, именно Ричард II ввел обращение «Ваше высочество». До эпохи Ричарда II оно не употреблялось. Это интересно: узнать, пытался ли он поместить себя над другими или он хотел, чтобы другие считали, что он выше их. Божественное право королей на самом деле было последней чертой его абсолютной обороны, мне кажется.

ЭС: А что вы думаете насчет той сцены, где Ричард передает символы власти Болингброку: эта сцена в первую очередь личная или же политическая — о правительстве и власти? Как вы воспринимали ее?

ДТ: Я думаю, что для Ричарда все личное. Вся политика – это личное дело. Потому что государство — это он. И я думаю это очень личная и болезненная сцена. И Болингброк становится некой мишенью его гнева. Это касается политики ровно настолько, насколько вся его жизнь касается политики. Но отдает он здесь именно свою жизнь.

ДжС: Мне кажется, что он являет себя здесь во всем блеске… Он решает: Я покажу вам, что вы теряете. Кого вы тут свергаете. Что такое «настоящий король» в сравнении с этим пошлым, заурядным чурбаном, которого вы выбираете вместо этого. И я думаю, это вполне сознательно. Но, мне кажется, что-то происходит по мере развития сцены, где он начинает говорить о том, что… Он начинает понимать, что он теряет. Это не только корона. Это всё. «И даже имя, данное крещеньем, – И то похищено». Это такое понимание… Он не существует без всего этого. Кто он? Кто? Если у него не будет всего этого. Так что сцена становится более личностно болезненной по мере развития событий.

ЭС: Что вы думаете о его взаимоотношениях с другими персонажами? В каком-то смысле с этим связано то, о чем вы говорите: такие люди, возможно, сами того не замечая, изолируют себя от других, говоря: «Я выше вас всех, я не такой как вы, я совершенно другой человек».

ДТ: Да. У него нет таких человеческих отношений, какие есть у всех других людей. Для нас, в нашей постановке важными стали его отношения с Омерлем. Это единственная точка, в которой Ричард чувствует какую-то связь с другим человеком, и осознает он ее на стене замка Флинт за секунды до того как понимает, что погиб. За секунды до того, как он должен сдаться. И в нашем понимании этот момент соприкосновения с другим человеком как бы дает ему силы сдаться. Дает ему возможность отречься от власти так, как он это будет делать с этого момента, и как происходит в сцене низложения: где он не просто смиренно приходит и отдает корону, а бранится и рыдает и как бы подрывает авторитет Болингброка, авторитет короля Генриха IV. Это, конечно, никак не поможет ему самому, но, мне кажется, то, как он стыдит придворных Генриха – сажает семена событий, которые случатся в следующей пьесе. И с нашей точки зрения, эти мимолетные человеческие отношения дают ему цельность, дают ему силу. Дают ему причину делать то, что он делает дальше.

ЭС: И это усиливает логику того, что Омерль оказывается предателем.

ДТ: Да от этого предательство становится еще более ужасным. Чего, конечно, нет в тексте пьесы: не Омерль убивает Ричарда, как в нашей постановке… и как бывало во многих других - это не мы придумали, такое бывало во многих театрах. (Обращаясь в ДжС) А кто твой убийца? (Смех в зале)

ДжС: Фокс...

ДТ: Но не Омерль, как у нас? В нашей постановке убийцей становится Омерль.

ДжС: А, да? Нет, думаю, нет. А кто же это был-то?..

ДТ: В тексте это Экстон.

ДжС: Да, да. Не думаю, что это был Омерль. Не думаю, что Фокс играл Омерля. А может, и играл. Я не уверен.

ЭС: А что насчет ваших отношений с Болингброком? Во многих постановках у Ричарда с Болингброком довольно близкие отношения, и это усиливает переживания. Что вы об этом думаете?

ДТ: Да, мы читали об этих постановках. Самая известная из них — с Иэном Ричардсоном и Ричардом Паско, в которой они каждый вечер менялись ролями Ричарда и Болингброка, чтобы подчеркнуть сходство между двумя этими персонажами тем, что их обоих может играть один и тот же актер. Разумеется, в нашей постановке все иначе. Они очень такие инь и ян, земля и воздух, вода и огонь. И это мне кажется более правильным. Именное так я всегда это видел. Для меня они сходили со страниц именно в таком представлении. Но это, конечно, интересный вариант – играть их как две стороны одной медали. Если исходить из того факта, что они были друзьями детства... Это, наверное, единственное оправдание такой трактовки: если они были друзьями детства, значит, их воспитывали одинаково? Но я в детстве дружил с многими людьми, на которых я совсем не похож! (Смех)

ДжС: Ну, тут все дело в остроте этого предательства, верно? Если сделать этих людей очень близкими друзьями детства, то предательство станет еще ужасней и неожиданней и на этом можно сыграть. И я могу представить, что если сделать это хорошо, это может быть очень мощно.

ДТ: Это точно. Очевидно, что спектакль с Ричардсоном и Паско был великолепен.

ДжС: Вероятно, они пытались пойти против представления о том, что переход от Ричарда к Болингброку был переходом от феодализма к демократическому устройству... Что это был большой исторический поворот, что они представляют абсолютно противоположные взгляды. Что они не просто люди, а олицетворения исторических эпох. Я полагаю, задачей того спектакля было уйти от этой идеи.

ДТ: Уверен, что это очень интересно. Просто мы в нашей постановке такую цель не преследовали.

ДжС: И мы в своей тоже.

ЭС: А как насчет вашей королевы?

ДжС: Я всегда считал одной из самых грустных сцен в нашей постановке ту, где они прощаются. Кажется… мне кажется, что он ее по большей части не замечает на протяжении всей пьесы. Создается впечатление, что она просто забыта ради Буши, Бэгота и Грина, эдаких подобострастных подхалимов. Но в этой сцене она показывает себя единственным человеком, который готов ждать его на его пути в тюрьму. И мы внезапно понимаем: «О, эта женщина, несмотря на то, как он с ней обращался, очень верная и очень искренне его любит». И, кажется, мы на этом как-то сыграли. На этом ужасном… одном из многих ужасных осознаний на его пути к смерти. Осознании того, что был человек, который был ему важен, и что он мог бы найти великое утешение и большую любовь, и настоящие искренние и крепкие отношения, если бы просто открыл глаза и сердце. И между ними происходит эта короткая сцена, они прощаются, а потом всё. Он уходит. И это еще одна вещь, которую он потерял. «Теряя (убивая) время». Так что для нас это была очень важная сцена: упущенная возможность. Понимаете, это «Я время убивал» содержит в себе столько сожалений о своей жизни. О людях, с которыми он не стал близок, хотя должен был стать. О возможностях, которые у него были, но которые он упустил. И, я думаю, королева, возможно, одна из них.

ДТ: Это очень интересно: почему Шекспир написал королеву именно так. В реальности королева на тот момент жизни исторического Ричарда была ребенком. Это был брак по политическому расчету. Есть все свидетельства тому, что его первый брак был по любви, что они были очень близки — они похоронены рядом в Вестминстере. А о вторая жена упоминается редко. Но Шекспир не стал делать ее ребенком. Он изображает ее в пьесе взрослой. А затем почти совсем не раскрывает эти отношения. Это на самом деле заставляет предполагать, как Джонатан и сказал, что Ричард как бы не замечает королеву. В тексте есть очень ясные подтверждения тому, что он во всех смыслах проводил гораздо больше времени с Буши, Бэготом и Грином.... по крайней мере. Одновременно со всеми или поочередно. (Смех) Это интересно, потому что потом ты вдруг встречаешь этот эпизод, ближе к концу пьесы. И на репетициях эта сцена оказалась для нас одной из самых сложных. Мы ходили по кругу, снова и снова пытаясь разобраться: о чем же именно идет речь? Зачем здесь эта сцена? (Обращаясь к ДжС) Я думаю, ваш подход очень хороший, он очень точный. Но это трудная сцена. Мне было так жалко обеих актрис, которые играли королеву в нашей постановке. Потому что ты весь спектакль не обращаешь на нее ни малейшего внимания! (Смех) Она сидит рядом с тобой, а ты ее игнорируешь. Она старается поддержать тебя, когда на тебя срывается Джон Гонт — ты снова ее игнорируешь. Наконец-то вы разговариваете – уже где-то в половине десятого – и ты ей: «Ох, да езжай во Францию!» (Взрыв смеха) Это очень тяжелая роль. И все-таки у нее есть эти чудесные строчки, эти очень человечные слова, обращенные к Ричарду. На которые он, опять же, не может в полной мере откликнуться, не может ответить. И даже когда он в каком-то смысле осознает себя, он не чувствует близости к ней. Это невероятно печально, по-моему.

ЭС: Можно ли сказать, что сегодня эта пьеса воспринимается нами скорее как психологическая, как пьеса о людях? Политика из нее ушла? Теперь, когда мы не верим божественное право людей, стоящих у власти? Большинство из нас не верит, как я полагаю...
(Смех в зале)

ДТ: Нам надо провести открытое голосование!

ДжС: Эта пьеса представляет нам — может быть, не так ярко, как во времена Шекспира — на историческом материале, что низложение возможно. Низложение любого рода возможно. В нашей повседневной жизни. Не обязательно это касается только смены глав государства, это отражается во всей нашей культуре. В работе ли, или где бы то ни было... Все это совершенно актуально.

ДТ: Да, это рассказ о призрачности власти, правда же? И об отпечатке, который власть накладывает на человека. И это мы видим повсюду каждый день.

ДжС: И о вероятности того, что если у тебя есть власть, ты рано или поздно ее потеряешь.

ДТ: Да, да. Мы видим это постоянно, все время. И мы до сих пор живем в мире, где есть Северная Корея. Может, там и не верят в божественное право, но там определенно присутствует какое-то ощущение неизбежности власти и...

ДжС: Саймон Коуэлл.

ДТ: Да. Именно. Его никогда не свергнут! Но да, я думаю, это работает и на бытовом уровне тоже. То чувство осознания себя, когда люди переживают трагедию из-за того, что раньше заблуждались в том, кто они и каково их положение. Мне кажется, нам становится понятно, во что верит Ричард, и поэтому мы все начинаем сочувствовать ему.

ЭС: Просто обе ваши постановки сделаны в подчеркнуто в историческом оформлении.
То есть они изображают определенный исторический период, а не наше время.

ДТ: Да. Я хочу сказать, да, это, конечно же, можно поставить иначе, если кто-то захочет это сделать. Была же такая очень современная постановка, с Кевином Спейси, в ней как раз играл Джулиан Гловер. Я не видел… Кто-нибудь видел ее?

Голос из зала: Да, я.

ДТ: Она была хороша?

Голос: По-моему, да.

(Смех)

ДТ: Видите? Я думаю, это может сработать. Но…

ДжС: Я не видел ее, поэтому не знаю…

ЭС (ДжС): Мне кажется, ваш спектакль начался с представления о том, что эта пьеса действительно очень актуальная, именно от этого вы отталкивались, используя эти параллели между Елизаветой и Ричардом, которые были настолько важны политически, что за проведение их у автора могли быть неприятности. Можно ли из этого извлечь какой-то смысл? Или это все только о прошлом?

ДжС: Мне кажется, эти параллели имеют смысл только в контексте. Это было бы труднее сделать в современном оформлении, современных костюмах, если только не переносить действие в Северную Корею, или еще куда-нибудь, где эта тема все еще актуальна. Иначе было бы трудно. Я не видел того спектакля, поэтому могу неверно судить, но представляя это, я думаю, это было бы немного слишком… обыденно в каком-то смысле. Как будто ставки были бы недостаточно высоки. Но я не знаю, не знаю.

ДТ: Мне кажется, что эта пьеса не нуждается в такой эмоциональной связи с настоящим… Это историческая пьеса, потому что она об исторических событиях, в какой-то степени… Но, когда я в первый раз увидел эту пьесу, я не чувствовал ее историчности, я просто смотрел пьесу о людях, и она меня очень увлекала и трогала. И мне кажется, исторические пьесы обладают этой способностью в разной степени. Некоторые из них более… «Генрих V», например, – мне так кажется, кто-то может не согласиться – представляет собой более прямое повествование о событиях. Тогда как «Ричард II» – в первую очередь о людях, об их душах. И, наверное, когда я впервые увидел эту пьесу, учась в театральном, именно это меня и зацепило, и поэтому я всегда и хотел попробовать сыграть именно в ней. Потому что это вроде бы пьеса о королях, королевах и монархии, но на самом деле она о бренности человеческого бытия.

ЭС: Давайте теперь перейдем к вопросам аудитории?

ДТ: Конечно.

Зритель-1: Нужно ли Шекспиру было писать двух «Генрихов» сразу после «Генриха IV»? Чтобы вернуть себе монаршую милость? Потому что, если оглянуться на параллели, мы видим всю претенциозность «Ричарда II», и если взглянуть на Елизавету – с возрастом она всячески пыталась сохранить свое королевство, в котором зрело множество разнообразных заговоров – среди католиков и не только… Это было очень беспокойное время в елизаветинской эпохе. И отсюда у меня сложилось ощущение: у нас есть «Ричард II», где все идет под откос: происходит потеря божественного права, все рушится; поэтому появляется «Генрих IV» в двух частях, который показывает насколько круто все пошло под откос; а потом – раз – и все снова выправляется в «Генрихе V», мы снова возвращается к божественному праву, и все встает на свои рельсы.

ДТ: Комментарии?

(Смех в зале)

ДжС: Генрих V верит в божественное право монарха?

ДТ: По-моему, он просто крутой, не?

(Очень много смеха)

ДжС: Он очень много раздумывает о том, что такое король? Что значит быть королем? Cомневается в этом.

ДТ: Да, но очень здравомыслящим образом. Это интересно. Генрих V правда добивается того, что им все довольны. И… я не знаю… возможно ли, что Шекспир привел все к этому, чтобы как-то угодить своим господам? Не знаю. Возможно, в какой-то степени это и произошло. Ох, я не знаю. Вкладывал ли Шекспир в «Ричарда II» критику в адрес Елизаветы? Мне кажется…

Зритель: Похоже на то.

ДТ: Ну, мне кажется, так это воспринималось. Потом. Ею самой, уж точно. И теми, кто хотел свергнуть ее. Но я не знаю…

Зритель: Но, если подумать, смотрите, у нас есть Черный Принц. Потом Ричард II. Генрих VIII на Поле Золотой Парчи – великий король, заключивший выгодный договор с французами. И Елизавета – она приходит ему на смену. Ее пытаются свергнуть католики, происходят другие разнообразные события…

ЭС: Да, это очень интересное замечание. Если бы меня спросили об этом, я бы сказала, что все исторические пьесы – о боязни смены политического режима. Автор не пытается угодить Елизавете, он пытается разобраться, что же произойдет, когда она умрет. Потому что ей уже осталось недолго, и мы не знаем, что будет дальше. Поэтому появляются разные версии слабых королей и сильных королей. И как только король Яков I приход к власти – исторические пьесы перестают появляться.

ДТ: К тому же в «Ричарде II» нет оправдания смены режима. Там есть король, который идет по неверному пути, и его свергают. Но к концу пьесы, я бы сказал, наши симпатии на стороне Ричарда. И мы смотрим на Генриха IV и думаем: «Ох, ну и что ж ты натворил?» Так что я не думаю… Если он писал это как критику в адрес Елизаветы и предлагал ее свергнуть, то он, похоже, передумал к пятому акту.

Зритель-2: Насколько сильно на постановку повлияло представление Шекспира об истории и искажение истории? И насколько сильно повлияло то, что вы, актеры, и режиссер знали об истории? Например, о том, что произошло после Елизаветы I, при Якове I с его божественным правом? Как сильно влияла реальная история и понимание ее Шекспиром?

ДжС: Я проделывал кое-какие исторические изыскания. Я взял то, что, как мне казалось, подтверждало мою собственную точку зрения на него. (Смех, продолжает на фоне смеха) И отбросил все остальное… Это в каком-то смысле правда. Да, я читал некоторое количество работ, и брал те детали, которые цепляли меня: например, узнавал что-то о Черном принце, который был его отцом и пытался предположить, какое психологическое влияние это могло на него оказать. Некоторые очень известные факты, как то, что, когда ему было четырнадцать, он подавил крестьянское восстание, практически только выйдя ему навстречу. Очень смелый поступок. Он встал во главе войска и обратился к толпе. И сумел заставить их разойтись. Такого рода вещи, которые дают представление о нем. То, что он был невероятно остроумным, очень красноречивым, очень сильным человеком. Так что были кусочки информации, которые я взял. Но потом в какой-то момент, как всегда бывает с шекспировскими хрониками, тебе просто приходится признать: «Да, но это не то. Мы играем что-то другое». Если придерживаться истории Ричарда, то можно сойти с ума, потому что в пьесе очень много вещей, которые противоречат ей.

ДТ: То же самое возникает каждый раз, когда ты в драматической форме рассказываешь какую-то историю, которая случилась на самом деле. Надо отдать должное теме и разобраться, что же на самом деле произошло. Но в конце концов ты должен отталкиваться от сценария и той истории, которую ты рассказываешь. Потому что это всегда будет вопрос точки зрения. История всегда будет оформлена драматически. И вообще-то не очень полезно начинать думать: «а на самом деле это происходило в таком-то году вот в такой последовательности». Так ты можешь начать переписывать Шекспира. Это всегда вопрос равновесия. Как Джонатан и сказал: ты берешь то, что полезно для дела, и не заморачиваешься над тем, что бесполезно.

Зритель-3: «Ричард II» был написан в 1595. Это хроника, или как бы трагическая хроника. И она написана раньше большинства трагедий Шекспира. Итак, как, по вашему мнению, она могла повлиять на более поздние трагедии Шекспира?

ДжС: Дэвид?

(Оглушительный и продолжительный смех в зале, аплодисменты)

ДТ: Ой-ё... (Смех продолжается) Мне кажется… он определенно пишет Ричарда с удовольствием. Мне кажется, ему нравится писать этот путь к самопознанию. Видно, что его вдохновляет путь этого героя. Ну, кто знает. И я думаю… этак можно потерять почву под ногами, пытаясь представить, что могло или не могло повлиять на Шекспира… И я думаю, что, так как Шекспир настолько красноречиво говорит от лица всех своих персонажей, очень легко предположить, что каждый из его героев представляет его точку зрения. Но, разумеется, они все не могут высказывать его точку зрения, потому что они все противоречат друг другу. Это было сотни лет назад, и теперь трудно разобраться. Но, возможно, дело в том, что Ричард не типичный герой, и он проходит очень необычный трагический путь. В первом акте он довольно неприятный персонаж, а в конце ты как бы заглядываешь в его душу… И, мне кажется, то же самое Шекспир делает в «Короле Лире», это такой своеобразный трагический сюжет. (Пауза) «Я не знаю» - вот ответ на ваш вопрос!

ДжС: Я должен признаться, я почти не знаю «Короля Лира»…

ДТ: Очень хорошая такая пьеса.

ДжС: Да?

(Хохот)

ЭС: Довольно грустная.

ДжС: Многие люди говорят, что это его лучшая трагедия. Может быть, я пойму это, когда вернусь к ней когда-нибудь в будущем, не знаю…

ДТ: Поймешь.

ДжС: Но, исходя из моих знаний других пьес, я считаю, что в «Ричарде II» он достиг высшей точки в смысле написания трагедии и трагической роли. Я так думаю просто исходя из того, насколько совершенен сюжет этого путешествия от человека, полностью лишенного самосознания к совершенному почти дзен-буддийскому познанию себя в конце. Перед самой смертью. Я считаю, что это просто идеально. Играть Ричарда II в сопоставлении с Ричардом III было очень интересно, потому что Ричард III, похоже, наоборот имеет полное отчетливое представление о самом себе. Он говорит: «Я буду злодеем. Я позволяю себе творить зло». И он действительно таков, до самого конца, когда он внезапно задумывается: «А погодите… Э-э-э… Может быть, нужно было жить иначе?» (Смех) Но он тут же овладевает собой, типа «А, пофиг!» (Много смеха) В этой роли много заманчивого, но она даже близко не стоит со сложностью путешествия, которое совершает Ричард II. Даже близко не стоит. Она хороша по-своему, и там много, ну знаете, всяких злодейств и прочего, но она далека от той тонкости и сложности, которая есть в «Ричарде».

Зритель-4: Я бы хотел узнать, есть ли какие-то реплики или сцены, которые вы особенно любите играть каждый вечер, которые вы можете назвать любимыми?

ДТ (очень длинное мычание): Моя любимая сцена в «Ричарде II» - это сцена низложения, потому что я думаю, это точка, в которой Ричард наконец обретает себя, и ему удается подчинить себе их всех. Всего лишь на краткий миг. Он начинает понимать, кто он, он начинает понимать, что с ним сделали. Это своеобразная ария. Это стремление показать им, что они потеряли. Это… это восхитительно.

ДжС: Да, это верно про сцену низложения. Но для меня это сцена в тюрьме… Этот монолог, возможно, лучший монолог. Он прекрасен.

Зритель-5: Когда читаешь и смотришь пьесу, чувствуешь, что Ричард – персонаж, который многого боится. Он растет в страхе, потому что управлять королевством – не самое безопасное дело. Он вырос, помня «преданья печальные о смерти королей». И я хотела спросить, какие причины для страха нашли вы, играя роль Ричарда? И действительно ли это есть в персонаже?

ДжС: Это может быть спорно, но во многих смыслах, в самом начале пьесы он боится сильнее всего. А по ходу действия пьесы, ему, конечно же, страшно терять все, но на самом деле, теряя все, он обретает при этом некую силу. К самому-самому концу. И, может быть, в действительности, время, когда он пытается удерживать власть – в начале – как раз и оказывается самым страшным временем. В каком-то смысле. Вы можете с этим не согласиться.

ДТ: В середине этой первой сцены есть момент, когда люди перестают ему подчиняться. Когда они отказываются бросить перчатки. Он довольно вздорно себя ведет, он решает: «Ну-ка, разберемся с этим прямо сейчас, они не посмеют, не у гроба, они не решатся, мы сейчас с этим покончим, идеально, у меня все под контролем». И все вдруг идет не так. И он говорит: «Ладно, я решил, давайте все обнимемся, помиримся и будем друзьями. Джон Гонт, забери у него перчатку, а я заберу у него». Но затем все идет не так, потому что они отказываются сдаться, не желая обесчестить себя, дать своей репутации сдуться. И начиная с этой точки, мне кажется, страх все растет. Потому что, как только к наместнику Бога на земле перестают относиться как к наместнику Бога – становится лишь вопросом времени, когда его…

Зритель-5: Спасибо.

ЭС: К слову о растущем страхе: у Джонатана сегодня дневной спектакль, поэтому здесь нам придется закончить. Но, уверена, что все мы хотели бы поблагодарить Джонатана Слингера и Дэвида Теннанта за привилегию услышать сегодня их беседу о «Ричарде II». Спасибо.

Перевод Наташа Зайцева
Редактор Лариса Загородникова

@темы: Познавательное, RSC, "Ричард II", Шекспир, Дэвид Тэннант, Пересечения

---

DAVID TENNANT
London, January, 2016





Юлия Раскова
Сегодня в 12:43
Отсюда: vk.com/jsraskova?_parent_post=-64483458_61272&w...

@темы: "Ричард II", Дэвид Тэннант

---

На улице "плюс". Свет тусклый; еще чуть и будут сумерки и так весь день. Погода взялась гнобить...

@темы: Вести из дворницкой

---

27.01.2016 в 23:26

Пишет  nashbrik:

Хорошая статья в Роллинг Стоун с восхитительной концовкой:

- I hate you
- No, you don't (c)

The exit wasn't Bowie's idea, but he embraced it. "Somebody on set said, 'You should end the video by disappearing into the closet,'" says Renck. "And I saw David sort of think about that for a second. Then a big smile came up on his face. And he said something like, 'Yeah, that will keep them all guessing, won't it?'

Read more: www.rollingstone.com/music/features/inside-davi...

Совершенно, совершенно невозможный человек. Я хочу только надеяться, что он действительно получил огромное удовольствие от своего последнего шоу.

@темы: Дэвид Боуи

---

27.01.2016 в 22:29

Пишет  nashbrik:

ПодпоручикЪ Тимофей
Это настолько прекрасно, что я аж вернулась на дайри Space Oddity по-русски в "дореволюционном" исполнении Это лучший кавер на песню ever! Это великолепно от первого до последнего слова!



Теперь сидим всем старым боуиёвским фандомом и сочиняем заголовки к песням и альбомам Захария Звездопыльного. Дарю идею, прекрсного вам вечера!

@темы: Дэвид Боуи, Юмор, Музыка, Пересечения

---

Георгий Ильич Мирский.

Услышала известие еще в девять утра...

Светлая память.

@темы: Печальное

---

26.01.2016 в 00:18

Пишет  nemv:

Лондон, день третий - 9 января. Зоопарк, гик-магазины и снова спектакль.
Утром в субботу 9 января я снова позавтракал и отправился гулять. Прошёлся по тому же маршруту, что и накануне, только уже гораздо быстрее, потому что дорогу знал. Вышел к Риджентс-парку и отправился бродить по нему.

читать 4,5 страницы

В парке огромная территория отдана под спортивные площадки и на них было очень много людей, в основном детей. То ли соревнования, то ли просто занятия, просто поражает что так много и в одном месте. Собственно, я совершил по парку большой красивый круг, и в итоге вышел к зоопарку. Увидел за оградой гуляющих жирафов и решил зайти. Зоопарк заметно меньше Московского и чисто по ощущениям на той же площади у них меньше животных, чем опять же в Москве. Интересны закрытые павильоны – аквариум, павильон с рептилиями, с обезьянами. В открытых же животных часто не видно – попрятались. Тигра вот я нашёл только одного и то он лежал в закрытой части на скале у дальней стены. Хотя площадка тигровая очень большая, по идее предполагается, что тигров должно быть много. В павильоне рептилий часть животных сложно увидеть среди всего остального. А некоторые наоборот – выбираются на самое видное место и принимают красивую позу – мол, фотографируйте меня. Ещё там забавный момент – павильон довольно тёмный и в дальнем его конце в двух или трёх местах на полу периодически появляются проекции разных животных представленных в павильоне. То есть идёшь ты, а тут бац – у тебя под ногам змея проползает или варан какой небольшой пробегает. Пугает, если честно. Я вот дёрнулся в сторону в первый раз, другие, я видел, даже отпрыгивали. В отдельном павильоне содержится самая крупная ящерица в мире – Комодский Варан, который на инглише называется Komodo dragon. Забавно, что он не выглядит очень уж внушительно, хотя животное очень опасное. Но мне понравился. Ещё там рядом со стеклом, снаружи, выставлен фрагмент шкуры варана и его можно потрогать – отличная задумка, по-моему. Рядом с крокодилами тоже такая штука была, и ещё рядом с кем-то. Опечалило то, что площадка для львов только в процессе строительства и откроется в этом году. Что за подстава вообще – сколько раз я был в зоопарках и ни разу не видел льва. Я даже в Московском зоопарке его не видел, максимум – торчащую из пещеры попу. Много пингвинов, один какой-то особо контактный – подошёл вплотную к стеклу и следил и даже прыгал за движениями рук людей снаружи. Павильон с обезьянами интересный тем, что в нескольких его частях ты оказываешься прямо внутри вольера. И если в большом вольере это всё-таки дорожка вокруг, просто не отделенная ничем, то в части с лемурами они буквально вокруг тебя, над тобой и т.д. Дорожка просто идёт прямо внутри павильончика с лемурами. Их очень много, так что за происходящим следят аж четверо человек. Потому что лемуры людей совсем не боятся и подходят действительно очень близко. Мне повезло попасть на момент кормёжки – нарезанные на купные куски овощи высыпались на пенёчки по всему павильону, лемуры подходили, выбирали себе кусок и грызли его. Хотя овощей видов пять или шесть, абсолютно все лемуры первым берут либо свёклу (чаще), либо морковь (реже), и только потом принимаются за всё остальное. Один лемурчик какой-то стеснительный или капризный – еду берёт только из рук сотрудника и только по одному кусочку, то есть второй кусок в другую лапу не берёт. Его приходилось кормить отдельно – девушка стояла рядом и давала ему следующий кусочек, когда он доедал очередной. Ещё меня поразили звуки, которые издают лемуры – они мяукают, как кисоньки! Очень похоже, честно слово. Заходишь – а там мяуканье то с одной стороны, то с другой. Это было внезапно.
В зоопарке довольно большая территория отведена под контактный зоопарк, ориентированный, конечно, в первую очередь на детей. Животных много, некоторых можно потрогать через ограду, к другим вообще войти в вольер, третьих – наиболее крупных вроде альпак и пони – специальный сотрудник подводит к краю забора или даже выводит в специальный крытый домик для общения. Я хотел потрогать альпак, но они все гуляли, а сотрудники были заняты с другими животными и маленькими детьми. И везде по территории очень много умывальников и надписей вроде «помойте руки после контакта с животными», это не только в этой части, но везде в зоопарке, где можно случайно или намеренно прикоснуться к животным.
Выйдя из зоопарка я ещё раз прошёл насквозь весь парк, чтобы выйти к метро. Уже на выходе, у ограды, мне встретилась белка. Вообще белки встречаются в Лондоне довольно часто, как в парках, так и просто во дворах у деревьев – у нашего вот дома мы двух белок видели. И они нигде не боятся людей и если показать еду, всегда подойдут. Впрочем, у меня еды не было, но я всё равно попробовал её подозвать. Она отвлеклась от разгребания листьев и ковыряния носом в земле, подошла, деловито обнюхала мои руки, и, не найдя ничего интересного, вернулась к своему занятию, даже не потрудившись отойти. Я как разглядел, какая она была толстая, просто шарик какой-то, у нас я таких толстых белок не встречал.
Дошёл потом до метро Regent's Park и был удивлён – спуск на станцию производится не по лестницам или эскалаторам, а на лифтах! То есть стоят два или три больших лифта и они спускают людей на станцию. Это удивило, я раньше даже не слышал о таком.
Я поехал в центр, потому что, во-первых, я хотел прокатиться на колесе обозрения, а во-вторых, я немного устал таскать сумку и хотел где-нибудь посидеть и желательно ещё и поесть. По этому поводу я думал использовать полученный в первый день флаер в кафе рядом с колесом, где продают fish&chips – я всё равно собирался это попробовать.
Впрочем, когда я приехал в центр и дошёл до London Eye, я увидел толпу на вход человек эдак в сто, если не больше и что-то желание кататься у меня пропало. На самом деле зря, мне потом рассказали, что в этот самый день эта толпа втягивалась очень быстро, буквально минут за 15. В кафешку попасть тоже не получилось, ибо в честь выходного дня все места были заняты и предлагали либо ждать, либо брать еду на вынос. Я хотел именно сидеть, потому просто ушёл. Причём по ходу дела проходил через другую кафешку и увидел там среди продающегося мороженого мятное. Причём знакомой фирмы – я сразу узнал внешний вид и другие вкусы. У нас оно называется «Магнат», а у них – «Magum». Часть вкусов продаётся и у нас, причём выбор неплохой, насколько я помню, но почему, чёрт возьми, они не делают мятное мороженое в России? Причём, что важно – оно в молочном шоколаде! Я не могу не вставить сюда своё нытьё на тему того, что нам в России недодают мяты в сочетании с шоколадом. То есть такое встречается, конечно, но исключительно с горьким шоколадом! С молочным – никогда. (Есть только Риттер Спорт со вкусом зубной пасты) А в Европе ассортимент этого огромный. Достаточно вспомнить рынок в Выборге, где продаётся огромное количество молочного мятного шоколада из Германии, Финляндии, Швеции и ещё откуда-то из Европы. В Лондоне я обнаружил и купил 4 новых вида мятных молочных шоколадок (причём два вида одной фирмы) плюс конфеты в том же духе. С мятой есть всё! Мороженое не на развес, а просто в упаковке. Мятное какао продаётся как в кафе, так и в магазинах, есть даже ириски и сливочные карамельки с добавлением мяты! А у нас ничего этого нет! Ну что за несправедливость.
Так вот, увидел я это мороженое и, разумеется, сразу купил, ибо интересно же. Мороженое оказалось вкусным, а я вышел на набережную, нашёл свободную, и, что примечательно, сухую лавочку и уселся на неё отдыхать. В итоге я, наверное, минут 40 сидел на ней, любуясь видом на Парламент слева через реку и огромным колесом совсем рядом справа.
Отдохнув, я направился обратно по мосту в сторону Трафальгарской площади. На площади я увидел книжный магазин и решил туда зайти. В конце концов, я обещал привезти Эду «Метро 2033» на английском, если встречу. Искать даже не пришлось – я только нашёл раздел с фантастикой и фэнтези, как сразу её увидел – лежала на столе между стеллажами. Потом я ещё прогулялся по магазину – он довольно большой. Нашёл, к примеру, книгу «Большой взрыв» Брайана Мэя, Парика Мура и Криса Линтотта – на инглише она выглядит не так пафосно, как у нас – стандартный формат и мягкая обложка. А недалеко от кассы обнаружил стойку с разными фигурками в коробочках. Среди всего прочего я там увидел К-9, который со звуковыми и световыми эффектами и который по размеру по идее должен был подходить к моим 12-дюймовым фигуркам. Но я был не уверен и спросил продавщицу, какого примерно размера игрушка внутри (коробочка обманчиво большая). Она сказала, что не знает и просто вскрыла коробочку. Пёсик оказался как раз нужного размера, так что я его купил. У него светятся глаза, и он говорит «Affirmative, Master» – чудесно же!
Я думал зайти потом в Национальную Галерею и даже направился к ней. Между двумя пешеходными переходами стоял очень позитивный парень в шотландском национальном костюме и играл на волынке. Играл хорошо, ну, по крайней мере, мне понравилось, так что я даже постоял и послушал и бросил ему несколько мелких монеток, которые никак не мог ни на что потратить, ибо монет полные карманы, а 1-2 пенсовые монеты требуются редко.
В Национальную Галерею я в итоге не пошёл, потому что опять увидел огромную очередь на вход. Я не люблю толпы, так что решил вернуться туда в будни. Потом я подумал, что Британский музей дальше от центра и вроде больше сам по себе (намного больше на самом деле), так что можно снова отправиться туда. И пошёл туда пешком. Дорога была простая – почти всё время прямо, выходило не очень далеко, полчаса идти примерно. И когда я прошёл ну где-то половину дороги или чуть больше, я внезапно наткнулся на магазин «Forbidden Planet», в котором дофига всякого по фильмам, сериалам, комиксам и т.п. Конечно, я туда зашёл! И сначала даже офигел от количества и от того, что это всё со всех сторон. Потом, когда нашёл отдел с Доктором – немного остыл, потому что конечно того, чего я хочу, там не оказалось. Чтобы совсем не расстраиваться, купил себе отвёртку Десятого Доктора из юбилейки, хотя вообще-то хотел обычную, и до сих пор хочу… заказать что ли? Посмотрел на закрытые коробочки, в которых не знаешь, какая игрушка тебе попадётся и что-то не рискнул покупать. Выбрал Эду на стенде с Гарри Поттером небольшой сувенир и заодно сфотал цены на волшебные палочки, чтобы потом сравнить с магазином на вокзале Кинг-Кросс. Потом ещё заглянул на подземный этаж, там оказалось дофига книг, комиксов и дисков с аудио и видео. Продукция Big Finish занимает два или три стеллажа, я даже думал, может купить то, что мне понравилось из прослушанного, но этого, конечно, тоже не было в наличии. Так что я просто пошёл на кассу и на выход. Перед самой кассой взял ещё маленькую жестяную баночку в виде ТАРДИС с мятными конфетками внутри.
Выйдя из магазина, я продолжил свой путь к Британскому музею и довольно скоро пришёл. Так как у меня на этот день был намечен ещё обещанный визит в на вокзал Кинг-Кросс в магазин по Гарри Поттеру, у меня снова было в запасе минут сорок-час. Так что я досмотрел залы со средними веками и ещё те, что находились внизу, после чего решил, что вернусь следующим утром и потопал на выход.
Я полагал, что нужного вокзала опять же можно дойти пешком и естественно так и пошёл. Вскоре в очередной раз начался дождь, но на этот раз уже проливной, однако это меня не остановило. Я уже выяснил к тому моменту две вещи. Первое – мои новые ботинки реально не промокают, так что даже если я буду идти по лужам, моим ногам ничего не грозит. А Лондон в дождь – одна такая большая лужа. И второе – Лондон очень чистый город. Да, там постоянно идёт дождь, но это просто вода. Вода и больше ничего. Дороги, и, как следствие, обувь – остаются чистыми, там даже полы в вагонах метро встречаются светлые и они чуть ли не блестят! Так что я открыл зонтик и спокойно топал дальше. Прошёл наискосок через сквер, чуть не прозевал нужный поворот, но в итоге вышел к вокзалу. Нужное место было найти очень просто – там опять же везде указатели, которые очень доходчиво объясняют, в какую нужно идти сторону. Да и сам магазин видно издалека, потому что рядом с ним толпа. Да, в том месте, где в стену уходит тележка с чемоданами и у которой все фотографируются. Там огорожено пространство для фотографирования и очередь. А внутри стоит человек, который повязывает каждому следующему человеку на шею шарфик выбранного факультета Хогвартса и, самое главное – держит его конец, чтобы он красиво развевался на фото! Понимаете, там есть специальный человек для того, чтобы держать шарфик!
В сам магазин два входа. Причём второй заметить сложно и там, соответственно, народу меньше. В основном отделе опять же толпа – реально, не протолкнуться. Довольно много одежды в цветах факультетов, много сувениров с символикой магазина – номером платформы 9¾. Есть палочки, разумеется (во второй половине магазина они как раз на видном месте, их можно вынимать из коробок и фотографироваться с ними). Есть волшебные бобы с разными вкусами и сувенирный шоколад. А вот шоколадных лягушек не было, а я так хотел! Опять же, купил Эду сувенирчик и билет на Хогвартс-экспресс, и сфотографировал цены на палочки. Они оказались ожидаемо выше, чем в Forbidden Planet.
Из-за толпы и из-за того, что я долго выбирал, что купить, я провёл там больше времени, чем рассчитывал, и потому выходило, что дойти пешком до Барбикана я не успеваю. Там опять недалеко, и даже дождь кончился. Так что пришлось развернуться и топать в сторону метро. Причём где-то по дороге поезд решил ещё и в туннеле постоять немного, так что когда я вышел из метро, мне уже казалось, что я опоздаю. К счастью, это оказалось не так.
На этот раз я подготовился – взял очки и даже заранее выпил таблетку, чтобы моя больная нога не вздумала меня беспокоить. К тому же именно на этом спектакле у меня было самое лучше место – первый ряд балкона (это примерно третий ряд партера, только сбоку и сверху). Как следствие, именно от этого спектакля у меня самое больше впечатление.

Итак, в этот раз я сидел ближе всего и я всё разглядел! Все моменты, все выражения лиц, за исключением тех, где я актёров видел со спины. Во-первых, это намного сильнее, чем казалось на записи, и во-вторых, это уже было намного сильнее, чем первый спектакль, который я смотрел. Вообще-то я даже оторваться не мог. И да, я именно тогда понял, насколько же крут новый состав, и что он ничуть не уступает тому, что был на записи, а в чём-то может и лучше.
Чёрт, у меня не получается передать эмоции, и анализировать спокойно и вдумчиво не получается тоже.
Да, я увидел, насколько Ричард красив! То есть опять же, запись этого не передаёт ни разу, вживую это смотрится совсем по-другому! Особенно, пожалуй, в двух моментах, причём оба – когда он на помосте (получается в какой-то степени даже ближе, чем когда на сцене). Первый – почти в самом начале, сцена в Ковентри, когда Ричард сидит наверху и смотрит на собирающихся сражаться Болингброка и Моубрея. И второй момент – в замке Флинт, когда Ричард стоит в золотом сиянии над всеми – в этот момент он вообще как-то запредельно прекрасен.
А чуть дальше после этого их поцелуй с Ормелем стал каким-то уже совсем неприличным, причём это тоже усиливалось с каждым следующим спектаклем.
Зал на важных моментах буквально замирал. То есть обычно, как бы внимательно ни смотрели – всё равно есть негромкий такой фоновый шум. (На первом спектакле вот помимо всего прочего был ещё и постоянный кашель со всех сторон). А тут я понял, что на некоторых моментах в зале идеальная тишина, как будто зрители даже дышать переставали. Вот эта вот сцена в замке Флинт как раз одна из тех, где в зале стояла просто гробовая тишина, кстати.
Шикарно выглядит и сцена отречения! И видно насколько по-разному играется каждый раз эта сцена. На этом спектакле, например, Ричард после того, как отдал корону и поклонился в ноги новому королю – он поцеловал ему ноги и прямо-таки распластался по полу на какое-то время. А на следующий день – просто согнулся, как на записи, причём на некотором расстоянии от Генриха. И когда он начинает речь отречения он на одном спектакле просто уселся на трон, а на другом (кажется, это как раз и было 9го) – вскочил на него с ногами.
И в начале, когда его только вызвали и он только берёт корону в руки и говорит это «Here, cousin» – здесь тоже каждый раз по-разному пауза выходила. И тут же было очень заметно насколько отличается этот Болингброк от того, что был в предыдущем варианте. Тот сидел на троне и не знал куда себя девать, дёргался, нервничал, а этот сидит спокойно, уверенно и на Ричарда смотрит так, мол, что ещё покажешь?
Нет, нормально у меня записать эмоции не получается всё равно. Могу сказать только то, что я в тот вечер со спектакля вышел вообще в полном офигении и восторге и до сих пор не могу сформулировать это в слова – настолько это было здорово.
И да, в самом конце, едва они начали выходить на поклон – зал встал. Почти весь сразу и одновременно. Такого не было 7го точно, а вот 9го – как-то словно в едином порыве.
Кстати, на поклон Дэвид выходил в белых тапочках, а не босиком, как на записи, следовательно и в последней сцене, где Ричард появляется призраком на помосте над новым королём он тоже в этих тапочках был – несколько забавно смотрится, если честно.
Но едва они ушли со сцены (а они выходят два раза и это всё) я тут же поскакал на выход и к служебке. О, там была толпа! Я даже не попробовал полезть ближе – снова устроился на выступе, чтобы фотографировать через головы. Кажется, именно в этот день многих актёров встречали радостными криками, чего не было во все остальные дни. И именно в этот день я заснял забавный кадр, как тот самый парень в косплее Доктора фотографируется с Дэвидом. Причём заснял совершенно случайно, я в тот момент кроме Дэвида не видел вообще ничего, а увидел фото уже потом, когда стал фотки просматривать.
И потом домой я ехал тоже в совершенном восторге и офигении. И это очень здорово на самом деле. То есть я предполагал, что вживую это будет лучше и сильнее, чем на записи, но не очень ожидал, что настолько.

Я знаю, тут есть люди, которые тоже там были, так что если я что-то напутал или забыл – можете меня поправлять, ибо, как я уже говорил, у меня все спектакли смешались и то, что было потом у служебки тоже – я просто не помню, что и в какой день было!

@темы: Познавательное, Лондон, Впечатления, RSC, "Ричард II", Шекспир, Дэвид Тэннант

---

25.01.2016 в 20:23

Пишет  Дочь профессора Баринова:

И еще немного истории.
Кто это прекрасный человек, в костюме, про который мы все подумали, что это перешитое ричардовское платье?

А это король Франции Карл VI (в юности прозванный "Возлюбленным", но в историю вошедший как Безумный Король), тот самый, с которым Ричард II договаривался о мире и на дочери которого женился. То есть Саймон Торп играет отца второй жены Ричарда, восьмилетней Изабеллы. Именно Карл, согласно договору, был обязан предоставить Ричарду укрытие в случае восстания (бонус, которым Ричард не воспользовался). Соответственно, героиня Джейн Лапотейр - мать маленькой английской королевы (кстати, тоже Изабелла), а французская принцесса Кэт, жена Генриха V, - ее младшая сестра. Самой Изабеллы на момент действия "Генриха V" уже нет в живых - она умерла от родов за шесть лет до битвы при Азенкуре.

Кое-какие нюансы биографии у Карла VI и Ричарда совпадали - ровесники (Ричард старше на год), оба были коронованы в детстве (Карл - в 12 лет), слыли красавцами и натурами впечатлительными и страстными, оба старались освободиться от власти старших родственников. Оба слыли безумцами (но если Ричард был просто неврастеником, у Карла случались реальные приступы безумия, во время которых его жена забирала детей и уезжала из дворца).


Коронация юного Карла


Еще одни его портрет


Ну и финал (с сайта "Все монархи мира").
"В 1420 г. Карл VI согласился отдать свою дочь Екатерину замуж за Генриха V, и вскоре в Труа был подписан договор, согласно которому, будущий ребенок Генриха и Екатерины провозглашался наследником французского трона, а законный наследник дофин Карл (последний оставшийся в живых сын Карла) был объявлен незаконнорожденным".

Этим планам объединения двух европейских корон не суждено было сбыться.

"Отпраздновав свадьбу, Генрих двинул войска против дофина, занял Париж, Мелен, Дре, Элернон, Божене и Мо, но вскоре занемог и скончался. Два месяца спустя умер и Карл VI - 21 октября 1422 года в Париже, во дворце Сен-Поль, брошенный всеми, даже своей женой, в окружении нескольких верных слуг. Причиной смерти была малярия.

Париж присягнул новому королю, девятимесячному Генриху VI, а регентом королевства был объявлен герцог Брэдфорд".

Айзек Азимов, "Путеводитель по Шекспиру":
"Дофин Луи, который послал королю Генриху мячи для тенниса и в ночь перед битвой воспевал своего коня, умер в декабре, через два месяца после битвы при Азенкуре".
Умер он, как сообщает Википедия, от сильной простуды, отягощенной дизентерией.


А французская принцесса Екатерина стала основательницей новой королевской династии Англии - Тюдоров.
После смерти Генриха Екатерина жила при дворе своего сына, потом стала тайной женой валлийца
Оуэна Тюдора. Один из их сыновей, Эдмунд Тюдор, был женат на Маргарите Бофорт из дома Бофортов, потомков Джона Гонта и его любовницы Екатерины Суинфорд. Сын Эдмунда и Маргариты стал английским королём Генрихом VII. (А вообще французы очень непоследовательные: после убийства Ричарда они говорили что-то типа "больше не отдадим наши принцесс этим англичанам, убивающим своих королей!")

@темы: Познавательное, RSC, "Ричард II", Шекспир, Пересечения

---

Jareth

Король Лабиринта. Единственный и неповторимый.

@темы: Дэвид Боуи

---

25.01.2016 в 00:43

Пишет  Дочь профессора Баринова:

Судьба Омерля

Вот что пишет Айзек Азимов в "Путеводителе по Шекспиру", в главе, посвященной "Генриху V" (в данном отрывке текста речь идет о битве при Азенкуре):

"К королю устремляется герцог Йоркский и говорит:

О государь, молю вас
Мне поручить передовой отряд.
Акт IV, сцена 3, строки 130–131

Это тот самый Омерль, друг покойного Ричарда II; пятнадцать лет назад он участвовал в заговоре против Генриха IV. Всего несколько месяцев назад его младший брат граф Кембридж устроил заговор против самого Генриха V и был за это повешен.
Возможно, герцог Йоркский делает этот благородный жест, стремясь искупить как собственные былые грехи, так и грехи брата и не попасть в опалу..."

Далее Азимов пишет:

"Потери англичан были ничтожны: из знатных вельмож погибли только двое. Один из них — герцог Йоркский, который просил поручить ему командование авангардом. Король Генрих спрашивает о его судьбе, и Эксетер отвечает, что Йорк мертв:

…рядом с ним,
Товарищ верный по кровавым ранам,
Лежит и Сеффолк, благородный граф.
Акт IV, сцена 6, строки 8–10

Так закончил свою жизнь Омерль из «Ричарда II».

Собственно, Википедия подтверждает:

"Эдуард был любимцем короля Ричарда II, который пожаловал ему титулы графа Ретленда и герцога Омаля (1397). В 1402 году унаследовал у отца титулы герцога Йорка и графа Кембриджа (в 1414 году титул графа Кембриджа перешёл к брату Эдуарда, Ричарду Конисбургу). После узурпации английского престола Генрихом IV был лишён герцогства Омаль (1399). Участвовал в одном из заговоров против Генриха (1400), был разоблачён собственным отцом, но сумел вымолить прощение у короля. В 1405 г. изобличён в очередном заговоре собственной сестрой и заточён в тюрьму.
После освобождения перестал плести интриги против короля, участвовал в военных походах во Францию. Погиб в битве при Азенкуре — его гибель была одной из самых заметных потерь англичан в этом бою".
ru.wikipedia.org/wiki/Эдуард_Норвичский,_2-й_ге...

@темы: Познавательное, "Ричард II", Шекспир

---

Отсюда: vk.com/topic-64483458_29689783?offset=1080


Наташа Зайцева

IV

(Кусочек про сцены, где все переламывается)

Дальше, однако, возвращается Болингброк. Когда-то эти эпизоды вызывали во мне примерно те же чувства, что вызывают они в Йорке: «Ну что ж ты! Ты нас подвел! Это нечестно, это предательство!»

И Генриху Найджела Линдси я даже верила (каждый раз, блин), что да, он «пришел только за своим» и притязания его справедливы.

Теперь же, от этого Болингброка ничего другого и не ожидаешь изначально (нет, нет, не потому что я пьесу знаю, потому что образ такой). Он чуть ли не рад смерти отца как причине вернуться и заявить о своих правах.

Момент знакомства с Перси, как я уже говорила, очень мил, и, кстати, тоже по-разному игрался от раза к разу. (Обычно Генрих ставал на колено позади коленопреклоненного же Гарри. Но как-то раз было, что он просто вставал у него за спиной — то есть чуть более покровительства «сверху вниз» было, чуть меньше вставания на одну доску.) Однако она тоже не лишена налета лицемерия («Смотри, я такой хороший, ведь ты меня любишь, ты мой друг») - особенно, если вспомнить об отношениях между Генрихом и теми же Нортумберлендом с Перси в «Генрихе IV».

С Буши и Грином вообще жутко, конечно, в живую смотрится сцена... Особенно, когда он мешок с головой бросает Перси - «And after – holiday!» - и прям наслаждается этим.

О том, как хорош с Болингброком Йорк, уже говорилось. «Thou art a banish'd man»! «Tut, tut! Grace me no grace, nor uncle me no uncle: I am no traitor's uncle» - такие классные, такие естественные интонации! Он и сердится на него, как взрослый на ребенка (при этом он ведь и Ричарда отчитывал так же, да), и разочарован в нем, и страшно ему, потому что с этим «ребенком» он уже может не управиться. У особенно каждый раз останавливает внимание тот момент, когда он с ними прощается, пытается уйти, а Генрих так на пути у него стоит и дает понять, что с ним не все — и Йорк приглашает их в замок. Ты как бы понимаешь (несмотря на все, что будет потом), что невозможно Йорка осудить: что он, должен был здесь же и погибнуть?

Сцена на берегу.

Одна из самых прекрасных, любимых, сложных и меняющихся сцен.

Тут будет, наверное, очень много общих слов, и того, что все и так знают по записи, но… в живую я ведь это чудо в первый раз видела, очень хочется выговориться как про первое впечатление…

Во-первых, это просто какое-то нереальное, фантастическое ощущение первого раза было. Монологи – совсем иначе звучат, чем в экранной версии и на аудио, где уже каждая интонация и длина паузы выучена наизусть. Все новое, все живое, рождающееся прямо на глазах… При этом впечатление в итоге вроде бы и то же, но то, как оно достигается - в мелочах, в деталях – это каждый раз поражает по-новому.

(В общем, простите, кажется, сейчас будет немного бессвязности, неинформативного неадеквата, но я просто не могу, это слишком совершенно, это можно показывать как отдельное произведение, эта вещь – просто вещь в себе и венец творения. С завязкой, кульминацией, катастрофой, катарсисом и развязкой.)

Начинается все с этого милого беганья по берегу босиком. Вот ведь удивительно: достаточно Ричарду скинуть сапоги и пробежаться так, вдыхая воздух родной земли – и верится, что ты действительно на берегу, ты видишь море, мокрый песок под босыми ногами, почти чувствуешь соленый ветер…Король сам, в своих развевающихся, струящихся синих и голубых одеждах, – как бы часть своей прекрасной родины. Когда он склоняется над землей, гладит ее, разговаривает с ней – он действительно плоть от плоти ее, он ей родной.

На записи на словах “Dear earth, I do salute thee with my hand” – он только на секунду приседает, а потом встает еще на пару реплик. Тут он каждый раз падал сразу, а не чисто символически))) И в его ладонях, правда, столько нежности! (хочется стать сценой… *сорри*) А его пальцы, его руки, когда он изображает всех этих пауков и ядовитые растения, которыми земля должна защищаться от врагов (на записи этого нет, как он все эти корявочки показывает) – они превращаются во что-то такое живое, природное, мерзкое, но грациозное. И «Mock not» он произносит еще сидя на земле, глядя снизу вверх, и сидит так вплоть до «Discomfortable cousin» включительно. Это не просто различие ради различия, тут опять же все идет от общего эмоционального рисунка. На записи Омерль и епископ слушают разговор Ричарда с землей настороженно, как бред сумасшедшего, потому что у них-то на уме давно уже заботы посерьезнее, им страшно и они поэтому сразу же начинают разговор о Болингброке, пугая Ричарда, заставляя его собраться и действовать.

А здесь все идет немного не так.
Про то, как реагирует на приветствия Ричарда земле Омерль-Маркс, Наташа Фоминцева уже писала. Это действительно такое умиление и нежность, он абсолютно забывает на время и про Болингброка, и про восстание: ну, какое там, тут Ричард чудит, Ричард спокоен, дайте порадоваться немножко! ))

И епископ свою фразу
«Fear not, my lord: that Power that made you king
Hath power to keep you king in spite of all».
как бы как намек, но будто бы действительно не сомневается, что все будет хорошо…

А когда с Ричардом начинают говорить о восстании Болингброка, - у него в лице стооолько ненависти! Настроение меняется постепенно, и, успокаивая Омерля, вроде бы еще не потеряв веру в себя, он уже уверяет в своих силах не только своих союзников, но и себя.

И вот тут начинается его катастрофа.

Я этой сценой восхищаюсь с самого прочтения, потому что это переломный момент, потому что буквально на наших глазах происходит этот переход от Ричарда-короля к Ричарду-человеку.

(*Меня все время мучал этот наш общий зрительский вопрос, прошедший через все, наверное, рецензии и обсуждения: меняется ли Ричард как человек от начала к концу пьесы? Или то изменение, которое мы видим – это по сути своей не изменение личности, а просто более пристальный взгляд? Влияют ли несчастья на его характер или же они только создают те условия, в которых этот характер раскрывается в полной мере? Я не задала этот вопрос актерам не только и не столько потому, что постеснялась, но и потому что они сами много говорили о подобных вещах: Джейн Лапотейр сказала, что Ричард проходит путь от большого короля и ничтожного человека до не-короля и личности; Дэвид много говорил о том, что это путь самопознания… Это действительно очень близко, но не совсем то. И вот, в конце концов, именно 16 числа, я, кажется, для себя поняла: дело в том, что они смотрят на тот же самый вопрос с другой точки зрения. «Самопознание»!.. «Изменение»-«Раскрытие» - это процессы, которые актуальны со стороны зрителя. А «Самопознание» героя - это то, что важно именно для актеров. Это как бы параллельный (зрительскому восприятию) процесс, идущий внутри личности написанной и личности играемой (а в каком-то смысле, вероятно, и играющей). И артист, конечно же, находясь к герою гораздо ближе, чем зритель, проходит с героем этот путь, и, возможно, даже не осознает (как не осознает и герой), что с ним произошло: изменился ли он? или в нем всегда были эти силы, этот стержень, это достоинство и ирония, которые он нашел в себе, когда они потребовались для финальной битвы? Важно, что он пришел к этому и понял это. А зритель может над своей загадкой думать вечно и каждый вечер решать ее по-разному.)

Вообще, я вижу эту сцену как несколько переходов человека от надежды к отчаянию. Но это переходы как бы... неестественные. По сути, для Ричарда все было потеряно с самого начала. При известии о том, что валлийцы ушли, он сразу понимает, что это конец.

(*Мне в этом плане понравилось то, что сказал Дж. Слингер на беседе 16-го: мол, вот Ричард считает себя наместником бога на земле, а чуть ему сказали, что валлийцы ушли — всё! «Я погиб, я ничто». Значит, вероятно, не так велика была уверенность Ричарда в себе. Дэвид, правда, с ним не согласился, он говорил, что нет, Ричард действительно был уверен в своей исключительности, просто реальность по нему больно ударила... Хотя, мне кажется, эти их слова и не очень-то противоречат друг другу, просто в понимании Дэвида немного глубже пропасть и резче контраст между тем, чем Ричард был до сцены на берегу и тем, чем он стал после).

Первым его ускользающую надежду пытается удержать Омерль: «Comfort, my liege; remember who you are».

На этих словах он хватает Ричарда за плечи, как бы останавливая его стремительное хождение, поддерживает его... Причем да, в отличие от Рикса, который (на записи) эти слова произносит как «Стыдно, ваше величество, соберись! Мы на тебя рассчитываем», Маркс делает что-то вроде «Тихо, держись, еще не конец!» (*Я так рада, что одна из трех появившихся фотографий нового спектакля — именно этот момент сохранила. Все сразу заметили, что Омерль на ней выглядит прямо-таки большим и сильным рядом с хрупким Ричардом. Хотя в реальности все-таки Дэвид и выше, и в плечах шире (по крайней мере, у stage door его над толпой было видно лучше, чем Сэма Маркса ) Но здесь правда, именно в это эпизоде что-то такое происходит с самим Ричардом. Куда девается эта осанка первых сцен, даже этот рост? Как будто опустили ниточки марионетки, или вытащили какой-то стержень, проткнули воздушный шарик... Он кажется совсем крошечным, тоненьким, хрупким.


www.facebook.com/thersc/?_rdr=p

Ричард в этой сцене напоминает утопающего (тут эта тема воды — в месте действия, в костюме очень здорово и неожиданно играет), но люди, которые пытаются вроде бы его спасти, только поддерживают его на воде, но выбраться не помогают. И с каждой новой попыткой утешения, с каждым новым усилием, которое он заставляет себя сделать, он все слабеет и слабеет.

После первого утешения он сразу же вспоминает о дяде и приподнимается над «водой», но тут появляется Скруп — человек правильно и красиво говорящий об ужасных вещах. (Так круто проработан такой маленький образ, построенный на одной психологической детали: когда человек пытается оттянуть плохую новость, хорошо ее описывая.)

Монолог Ричарда
«Mine ear is open and my heart prepared;
The worst is worldly loss thou canst unfold...»
кажется, в записи передает чуть больше уверенности: Ричард успел подготовиться к известиям Скрупа, у него есть выход из того, о чем тот сейчас скажет: «I know my uncle York / Hath power enough to serve our turn».

На сцене было несколько едва уловимых отличающихся оттенков. Во-первых, Дэвид точно читал этот текст каждый раз с разной скоростью. Иногда чуть медленнее — как будто все эти слова приходили ему в голову на ходу и он рассуждал почти логически, философски («дзен познавал», как по другому поводу выразился Слингер), убеждал других, убеждал себя. Иногда прямо гнал, как в лихорадке — когда вообще было видно, что ни о какой уверенности и речи нет: отчаяние уже полное, он заранее видит, что все плохо, но надо же лицо сохранить, и он как будто говорит тот текст, которого от него ждут, но совсем не с теми эмоциями, которых от него ждут. Смотреть на это больно. Хочется, чтобы Скруп молчал. Но гонец, принесший плохую весть, как хирург, больного не щадит, что он может сделать, если все уже и так плохо? И вот он говорит, и в тех случаях, когда Ричард и так этого ожидал — он даже почти обрывает его своим «Too well».

Слова Скрупа — новая волна, захлестывающая Ричарда. Он сам борется с ней, пытаясь выплыть на ненависти: «Где Буши, Бэгот, Грин? Как они допустили это?» - он это все произносит прям в припадке злости и отчаяния. Но, когда Скруп говорит, что его друзья мертвы, волна сбивает его с ног. Буквально...

Ни разу, увы, я так и не увидела его лица в этот момент.(( Поэтому в основном для меня он тут играл спиной. Но и этого было выше крыши, что называется.

Омерль здесь сразу пытается спросить у Скрупа про отца. Меня этот момент, кстати, всегда поражает (на оооочень короткое мгновение, но сильно): ведь Омерль спрашивает про Йорка, потому что волнуется за отца (ему ж только что сказали, что Буши и Грин мертвы), а Ричард говорит «Да какая разница» - ему важна только его судьба. И ты так досадуешь на его эгоизм… Ровно секунду. Пока не зазвучит «Of comfort no man speak».

Он так по-разному его всегда читал, но общее впечатление всегда было то же... Этот образ маленького, хрупкого, одинокого человечка посреди стихии, уставшего бороться, вернее, даже изначально не умеющего и не имеющего сил бороться.

Он начинает читать монолог еще спиной к залу, скорчившись на земле, даже пальцы его ног напряжены, поджаты, будто ему хочется стать меньше, исчезнуть, или будто, как больному человеку, ему страшно отпустить, распрямить мышцы, потому что это вызовет новую волну боли. Эти его поджатые коленки, этот силуэт, слишком острый для модерна, слишком живой и тонкий для экспрессионизма — ближе всего ему, наверное, Обри Бердсли — такой маленький, такой беззащитный, но, несмотря на все это — такой красивый в своем трагическом падении...

В первый раз, 7-го числа (и потом еще пару раз, 9го, кажется), он всю дорогу во время монолога держался пальцами за босую свою, прости господи, ногу. Не сказать, чтобы эта деталь там мешала или отвлекала как-то, просто невозможно ее не заметить это — такое безотчетное как бы движение совсем, рефлекторное — как будто он сам за себя цепляется, чтоб хоть за что-то цепляться.

Каждый раз был разный темп у сцены, разная длина пауз – опять же, как с «Mine ear is open and my heart prepared» - он где-то будто подыскивал слова, будто осознавал каждую свою мысль прямо здесь, перед нами, и только потом ее выговаривал, а где-то наоборот – это был поток сознания, почти бред в горячке.

Пауза после «For god’s sake, let us sit upon the ground» - всегда разная. Потому что тут с одной стороны вроде как режиссерски запланирован краткий момент разрядки, почти комический: вот Ричард сказал всем сесть, и все бухнулись на землю. При этом артисту надо играть свою трагедию. О-очень сложно. Поэтому справлялся Дэвид с этим по-разному. Иногда он преодолевал смех зала, давая такую бездну серьезного, что пропасть между состояниями зрителя в две соседние секунды оказывалась гигантской. Иногда просто длил паузу, позволяя залу пережить комический момент и только потом переходя к монологу (7-го такой вариант был, кажется). Иногда наоборот - не давал людям возможности засмеяться, а сразу переходил к «…and tell sad stories» почти без паузы (кажется, вариант 12.01), начиная монолог на самой высокой точке горя.

На дневном спектакле 9-го был смех даже после фразы «Some poisoned by their wives»…
Еще очень мощно было вот это:
«Our lands, our lives and all are Bolingbroke's».
Имя своего врага он произносит почти с трудом, с такой ненавистью, болью. Один раз – 8-го вроде вообще было шепотом.

Всегда по-новому звучало «As if this flesh...»: иногда более горько, иногда скорее с насмешкой, иногда — будто походя, - и все варианты были одинаково естественны для настроения каждого конкретного спектакля.

Наиболее надрывно все это звучало, пожалуй, 9го вечером и 12-го. 12-го Ричард в это сцене вообще почти рыдал. Как вот помните (простите мне это невольное сравнение), с ним записывали несколько вариантов «I don’t want to go» и все они получились в разной степени отчаянными, так вот и тут было: и 12-го был самый слезный вариант.

А как звучит «And farewell, king!»… С каким грохотом падает отброшенная корона… Как дрожат руки, прикрывающие голову…

И вот это:
«Cover your heads <…> For you have but mistook me all this while»
- был вариант, когда он почти едко, насмешливо это говорит, а был – несколько раз – когда он как будто сам впервые себе в этом признается.

(*Один раз, 9-го утром, забыл слова, пропустил фразу «Taste grief».)

И признается в том, в чем, может быть, тяжелее всего признаться: «Need friends»… Как он протягивает руки – и они повисают в воздухе: никто не откликается…

После этого что? Отчаяние. Но нет, епископ Карлейский и Омерль снова «вытаскивают» утопающего – нет, утонувшего – на воздух, там прямо физически это передано, как они его поднимают. Я каждый раз прям вся сжимаюсь в этом моменте, как же больно каждый раз это видеть: человек сидит на земле, ему страшно, больно, одиноко, а епископ Карлейльский, этот милый дяденька, подходит и вместо того, чтобы его утешить, надевает ему на голову корону и почти прямым текстом говорит: «Веди себя как король». И как Ричард под этой короной весь сгибается, как прикрывает глаза, готовясь почувствовать опять эту тяжесть – как заключенный, на которого надевают кандалы, как приговоренный, который кладет голову на плаху.

У него сил уже нет, но «надо быть королем» и он опирается на их руки и делает последнее, уже совсем какое-то лихорадочное усилие. Он выхватывает меч у Омерля, грозя Болингброку: «Легко забрать свое», - но сам при этом уже не верит в это, это уже такое самовнушение, которое ему не очень-то помогает. И вот, что интересно, по-моему: последняя надежда, которую он высказывает здесь – на дядю Йорка. Опять же, я в этом моменте видела больше спины, чем лица. Поэтому, когда он слышал «Your uncle York is join’d with Bolingbroke» - я видела только, как никнут плечи, горбится спина, опускается меч, ставший совсем тяжелым.

(*Вот тут мне кажется, снова та тема с физической и «нефизической» силой Ричарда играет.)

Последняя надежда ускользнула, соломинка надломилась, силы кончились. Причем меня всегда поражало, что Ричард не винит ни в чем ни умерших Буши и Грина (хотя оттого, что они умерли, вина их вроде как не стала меньше, Англию-то они все же сдали Болингброку), ни Йорка он не обвиняет – ни в лицо, ни за глаза. (Хотя позже и говорит свои слова про пилатов, умывших руки и отдавших его на крестные муки, - эти слова, безусловно, в первую очередь обращены к Йорку, но скорее к его совести, а напрямую он его не осуждает.) Есть все же в этом его смирении что-то невероятное, удивительное. Особенно если сравнить это с уходом в ссылку Болингброка (особенно в этой версии), который просто рвет и мечет от обиды на всех и вся. Когда же Ричард уходит, потеряв последнюю надежду, там еще есть эта пронзительная деталь: он сам поднимает и уносит свои сапоги. Это поражало еще в записи, но в живую действует просто страшно: когда он наклоняется за ними, то видно, что это усилие дается ему с трудом, почти физически болезненно. И уходя за кулисы, он… хромает. Да. Едва заметно, но это есть. Как будто он боится потревожить что-то, что болит внутри. (*Это чем-то похоже на то, что есть в Харди, но несколько другое все же).

В общем да… Это одна из самых интересных сцен у Ричарда, в первую очередь тем, что она переломная – и в отношении самого Ричарда к себе, и в отношении зрителя к Ричарду. А еще она очень интересно рифмуется со сценой отречения. Но об этом я потом еще распростынюсь.))

(to be continued)

@темы: Впечатления, RSC, "Ричард II", Шекспир, Дэвид Тэннант

---

David Bowie sings 'Imagine' - a tribute to John Lennon

В моем дневнике уже было это исполнение, но только голос. А вот теперь кто-то выложил на Ю-тьбе видео...

@темы: Дэвид Боуи

---

Чем хорош для меня Боуи, так тем, насколько он разный и как его много - хватит под любое состояние и настроение. Вот это точно отражает мой отрезок "вчерашний вечер - ночь - сегодняшнее ранее утро". Да и сейчас очень даже подойдет.

@темы: Дэвид Боуи

---

Создание "Лабиринта"

Как создавали фильм.
На английском. Без перевода.

@темы: Съемки, Дэвид Боуи

---

Что-что-что?!!!! variety.com/2016/film/news/sony-reboot-jim-hens...
Я правильно поняла??????
Сони Пикчерз затевает ремейк "Лабиринта"????????????????????????????????????!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Ну-у-у, наро-од.... не начинайте, не портите мене праздник.... Такое настроение хорошее с утра было.

P.S. "Нет в мире совершенства!" (с)

P.P.S. Окей! Ребут. Но хрен редьки не слаще.

@темы: Дэвид Боуи, Любимые люди попали под раздачу