Гроза. В середине октября. С громом и молнией. С приличным ливнем. С больной головой по погоде.

@темы: Мысли вслух

---

12.10.2014 в 15:25

Пишет  Дочь профессора Баринова:

Сердце короля
Раз уж книга существует в природе, и уже даже есть счастливые обладатели электронной версии, считаю, что могу выложить в открытый доступ предисловие, написанное специально для этого проекта.
Две недели моей жизни и пара-тройка проваленных проектов (король Ричард, поселившись в моей голове, на давал думать ни о чем другом, что вполне в духе этого персонажа). В общем, спасибо проекту за возможность рассказать эту историю такой, какой я ее вижу. Она стучала у меня в сердце как пепел Клааса с января.


Наталья Фоминцева
Сердце короля


Ричард II был лицемерным и трусливым тираном
Из предисловия к современному отечественному изданию пьесы

***
Мы не можем не видеть в Ричарде II человека, который, при всех своих недостатках, стоял целою головою выше своих предшественников
Из полного собрания сочинений В. Шекспира в переводе русских писателей (конец XVIII века)

***
Swell'st thou, proud heart?
I'll give thee scope to beat,
Since foes have scope to beat both thee and me
William Shakespeare, Richard II, Act III, Scene 3





***
Приблизительно в 1595 году Уильям Шекспир написал пьесу, входящую в цикл так называемых Исторических хроник. Она была посвящена королю Ричарду II – одному из самых противоречивых персонажей английской истории, интеллектуалу и эгоцентрику, уверенному в незыблемости королевской власти и низложенному на самом пике могущества двоюродным братом.

Вплоть до XIX века пьеса не пользовалась особым успехом: много политики, всего один женский персонаж и неоднозначный, сложный для сочувствия, главный герой. Да и короли – Елизавета во времена Шекспира и Карл II почти век спустя – близко к сердцу принимали историю о том, чем может обернуться для монарха привычка слышать только себя.

Именно зацикленным на собственной персоне капризным гедонистом с черной дырой в области эмпатии, не имеющим воли для сопротивления вызовам времени, Ричард предстает в большинстве экранных и театральных воплощений. Его представляют талантливым поэтом, образно мыслящим и тонко чувствующим (особенно – собственные страдания), но совершенно негодным королем. И его история – это чаще всего рассказ о том, как крупные феодалы ради спасения страны выдвигают на престол своего ставленника, будущего Генриха IV, образ которого окрашивается трагическими оттенками: он свергает законного, но никчемного монарха едва ли не против воли.

В октябре 2013 года Грегори Доран, художественный руководитель Королевской Шекспировской компании (по мнению газеты The Sunday Times – один из лучших режиссеров нашего времени, ставящих Шекспира), представил свою версию жизни и смерти Ричарда II. Версию, буквально с ног на голову перевернувшую традиционное прочтение этой хроники и прозвучавшую неожиданно созвучно противоречивой и тревожной истории реального Ричарда.


***
Ричард II – последний король из династии Плантагенетов – был коронован в десятилетнем возрасте. Он – сын Черного Принца, национального героя, и страна, ослабленная Столетней войной, чумой и экономическим кризисом, возлагает на него большие надежды. Он их не оправдает: его подданные сочтут оскорблением 28-летний мир с Францией, а также относительный мир с Ирландией, достигнутый благодаря одной лишь дипломатии.

Он вырастет под жестким контролем старших родственников, многочисленных дядюшек из числа английской аристократии: составляя основу Парламента, именно они будут принимать решения от имени короля, часто против его воли. Он же в свою очередь начнет проводить дни и ночи за штудированием исторических книг (первый английский король, умевший читать и писать), изучая теорию монархии и проникаясь идеями абсолютизма.

Ему будет 14 лет, когда в Англии вспыхнет крупное крестьянское восстание, и король остановит его, выехав навстречу толпе бунтовщиков, едва ли не единственным из своего окружения проявив абсолютное и отчаянное бесстрашие.

Он вырастет умным, насмешливым, эмоциональным. Будет скупать книги и соберет неплохую библиотеку. Женится на принцессе Анне Чешской. Не без ее влияния начнет преобразовывать двор, меняя военный аскетизм на изысканность и утонченность. Примется развивать искусства, кулинарию, моду. Заслужит обвинения в недопустимой изнеженности, введя в бытовой обиход носовой платок. Его нежная любовь к жене будет бесплодной, а сильная привязанность к одному из фаворитов станет поводом для сплетен и домыслов.

Едва ли не все время своего царствования он потратит на противостояние «старой гвардии» – Парламенту, который, в свою очередь, будет контролировать все его действия и решения. К 19 годам он сумет сформировать собственную партию сторонников, но почти все они будут сосланы или казнены в результате суда, устроенного «Безжалостным Парламентом». Тогда же обвинители – так называемые лорды-аппелянты – будут всерьез думать о низложении и последующей ликвидации самого Ричарда. Он останется в живых и на троне только потому, что обвинители не сумеют договориться о том, кто займет его место.

Спустя три года он скажет им, что достиг совершеннолетия и больше не нуждается в опеке и советах. А спустя еще пять лет – обвинит в мятеже и казнит. Самому ненавистному, герцогу Глостеру, попросившему о милосердии, король напомнит, как девять лет назад Глостера умоляла о милосердии королева Анна, просящая за одного из своих друзей. К слову, Анны на тот момент уже нет. Она умерла от чумы, и король пережил период, когда, по словам хронистов, он «сделался диким от горя».

Ему почти тридцать, и он по-прежнему красив – красотой не мужественной, а скорее андрогинной. Он по-прежнему дает повод для сплетен: щедро одаривает фаворитов, не имеет любовниц и женится на десятилетней французской принцессе, которая овдовеет раньше, чем станет женой по-настоящему. Он талантливый манипулятор и нарцисс, интеллектуал и модник, хладнокровный интриган, шахматный игрок и неврастеник, страдающий резкими перепадами настроения и приступами одержимости – людьми, книгами, идеями.

Одна из них – ключевая – в понимании особой миссии короля: не военной, но религиозной. Писатель Джон Чамплин Гарднер, называвший Ричарда «идеалистом в эпоху волков», скажет, что в этом обожествлении собственной персоны была не столько мания величия, сколько политические соображения: власть была для Ричарда единственным способом остаться в живых. Абсолютистская теория требовала фактического обожествления короля, которое достигалось с помощью визуальных подтверждений – пышных зрелищ и парадных церемоний, в устройстве которых Ричард проявлял большой вкус и талант.

Ему тридцать два. Время высшего могущества, странный период, когда умеренность и мудрость короля вдруг сменились расточительностью, непоследовательностью, неугомонностью, растерянностью. Именно в этот год уместилось большинство его безумств: шумные пиры, разорительные путешествия по стране, вера шарлатанам и гадалкам, требование, чтобы все, кто его видит, падали ниц. Впоследствии по приказу Генриха IV историки будут приводить эти события как доказательства сумасшествия Ричарда.
Сокрушительный триумф абсолютной власти напугал всех – от баронов до вилланов. Это был год, когда Англия начала ненавидеть и бояться своего короля.

Ему тридцать два, и все его мечты сбылись: лорды-аппелянты повержены, Парламент сделался ручным, а королевская власть – абсолютной. Однако нет королевы Анны, погиб во Франции бывший фаворит Роберт де Вер, в свое время спасшийся от Безжалостного Парламента. Умер Джон Гонт, опекун и старший дядя, главный претендент на корону, тем не менее, всегда поддерживающий и царственного племянника и престиж короны (у Шекспира – антагонист Ричарда, олицетворяющий мудрость и патриотизм, у Дорана – воплощение ненависти, чуть ли не главный идеолог заговора).
Он победил. Но, кажется, совершенно не понимает, что ему делать и с этой победой, и с самим собой. До низложения остается год.


***
В тот момент, с которого начинается отсчет событий в пьесе Шекспира и спектакле Грегори Дорана, Ричард – в зените власти.



Он является во всем блеске – действительно, «красивейший из королей». Ниспадающие одежды, водопад золотых волос, выверенность каждой позы, каждого жеста, отточенная и стремительная пластика танцора: яркая экзотическая птица среди брутальных сторонников противоположной партии. Но, несмотря на очевидную искусственность формы, король Ричард в исполнении совершенно невероятного Дэвида Теннанта – не хрупкая фарфоровая статуэтка. Он слишком явно опасен. В нем бурлит и бьется неудержимая энергия. Он ни секунды не стоит на месте. Он собран и сгруппирован, даже в собственных покоях, когда с рук кормит конфетками фаворитов.

К нему сложно испытывать антипатию даже в начале, когда он демонстрирует то, что сам Дэвид Теннант в интервью очень точно называл абсолютным чувством собственного полномочия. Он действительно самодур, но самодурствует так уверенно, изящно и остроумно, что не возникает ни тени сомнения в том, что он – в своем праве: восхищение эстетикой приходит раньше осознания этической неправомерности его поступков.
Дэвид Теннант не только заставляет пьесу «дрожать от жизни» (по словам Грегори Дорана), он практически наполняет собой пространство: в его присутствии в воздухе чувствуется электричество (и это не столько свойство образа, сколько «базовая комплектация» конкретного актера). И даже стоя на пустой полутемной сцене, он всегда – как и его герой – в фокусе, в центре внимания, как будто в свете яркого прожектора. События закручиваются, как смерч, вокруг его фигуры, втягивая в этот вихрь всех без исключения героев и – в конечном итоге – беспощадно ломая главного.


***
«… С рвением, граничащим с безрассудством, он приостановил действие почти всех конституционных прав и привилегий, обретенных нацией за предыдущие сто лет. Он вознес монархию на такие вершины власти, которые были недоступны даже Вильгельму Завоевателю».
Уинстон Черчилль, «Рождение Британии»


***
Стремительно падая вниз с вершины могущества (предательство его сторонников, капитуляция, отречение, тюрьма) он, как Икар, растеряет все свое золотое оперение. В сцене возвращения из Ирландии, узнав о казни фаворитов, он в первый раз упадет на четвереньки – некрасиво, как будто от толчка в спину. «Я такой же, как и вы» – скажет он тем немногим, кто еще остался с ним, признавая тем самым, что самообожествление всегда было не более чем игрой. Всю жизнь стараясь быть выше всех, он действительно становится выше в тот момент, когда распускает остатки своего войска, больше не желая рисковать ничьей жизнью.

На башне замка Флинт он в первый раз схватится за сердце, не понимая, бьется оно или разбилось (позже, разыгрывая собственное низложение, он еще несколько раз почувствует острую сердечную боль, но ни на секунду не прервет своей партии). Там же, на башне, он будет переживать момент, когда еще можно все изменить, вступить в бой, но на правой галерее вдруг высветятся фигуры последних оставшихся с ним людей, а рядом от собственного страха заплачет юный кузен Омерль, и все решится само собой.

Этот дар – их собственные жизни – он не обесценит даже позже, в тюрьме, когда сорвет капюшон с лица собственного убийцы – и увидит Омерля. В тот момент тема проклятия, звучавшая секундой раньше, просто перестает существовать. Взамен придет жалость и нежность – душераздирающая, неуместная здесь и сейчас, – к тому, кто не ведает, что творит. К тому, кто с поцелуем короля получил благословление на жизнь. Больше, чем заслуживал.

Но это будет потом. А пока, на башне замка Флинт, принимая последнее свое решение, он гладит Омерля по щеке почти неуловимым жестом-обещанием: «Ничего не бойся. Я все улажу», – и спускается на задний двор навстречу Генриху Болингброку и его людям, как когда-то, совсем мальчиком, вышел навстречу бунтующей крестьянской толпе.




***
«В понедельник 29 сентября Ричард подписал в Тауэре акт об отречении в присутствии представителей закона, духовных и светских лордов, землевладельческой знати. Затем он положил корону на пол перед собой, отдавая ее не герцогу Ланкастеру, а Господу».
Джон Норвич, «История Англии и шекспировские короли»


***
На собственное отречение он явится не в сверкающих одеждах, а в белой рубахе и босой: не получается разыграть карту «Величие», разыграем карту «Уничижение», да так, чтобы никому мало не показалось. Это будет кураж на уровне фиглярства, и все присутствующие отразятся в его уничижении, как в той оптической игрушке, которой развлекали королеву фавориты – с нужной, в общем, стороны. Что касается карты «Величие», то она разыграется сама собой; просто потому, что это не уже не искусственно созданный эффект, а свойство личности. Настолько, что Генрих Болингброк в присутствии уже бывшего короля потеряет дар речи и волю, и Ричарду придется самому режиссировать собственное низложение и заключение в Тауэр.

Потом, на лондонской улице, он будет нежен и осторожен с королевой – девочкой, кричащей ему о необходимости борьбы, как будто не желающей видеть ни его скованных рук, ни толпы, кидающей в него камни. Он найдет для нее самые правильные слова, но будет уклоняться от объятий: ее любовь всегда была безответной, и было бы слишком нечестно за несколько минут до расставания давать ей то, чего он была лишена в лучшие времена. Тогда же он предречет всем участникам заговора их судьбы: расскажет, как что-то само собой разумеющееся, уже без насмешничества и актерства. И белая рубаха вдруг перестанет быть элементом перформанса, и на миг покажется, что падший король сейчас гораздо ближе к теме святости, чем думал он сам, молясь на собственное изображение на Уилтонском диптрихе.


***
«О том, когда и как он умер, неизвестно до сих пор. Шекспир вслед за Холиншедом изображает дело так, как будто его сразил некий сэр Пирс Экстон, услышавший сетование короля [Генриха] на то, что нет друга, который избавил бы его от "этого живого страха"... Однако ввиду существовавшего тогда негативного отношения к пролитию крови помазанного монарха, более правдоподобным, если уж говорить о насильственной смерти, представляется другой исход: удушение. Бытует и такая легенда: узнав о провале попыток восстановить его на троне, Ричард отвернулся лицом к стене, отказался принимать пищу и умер от голода. Тело покойного монарха, дабы развеять слухи о том, что он все еще жив, перевезли в Лондон и выставляли напоказ на всем пути».
Джон Норвич, «История Англии и шекспировские короли»


***
Шекспир ставил под сомнение незыблемость королевских прав. Грегори Доран показал обратную сторону этих прав, когда потеря короны синонимична потере жизни. Причины тому – исключительно исторические: низложенных королей убивают. Ричард знает об этом из биографии своего кумира Эдуарда II и собственного опыта низложения десятилетней давности. Он знает, что такое быть в центре внимания, не иметь права на ошибку, понимать, что друзья в любой момент могут обернуться врагами. Отдавая корону Болингброку, точнее, ловя его на корону, как на приманку, он смотрит в глаза преемнику: «Понимаешь ли ты, что приобретаешь?»

Генрих Болингброк не понимает. Для него власть обернулась пока только ощущением триумфа и возможностью карать и миловать. Понимание придет позже, когда желающий заслужить милость нового короля Омерль доставит во дворец гроб с телом Ричарда.

В этот момент Генрих IV восседает на троне, расположенном на помосте над сценой, а его соратники по заговору внизу, и уже совершенно явно тяготятся такой расстановкой сил – первые акты предсказанной Ричардом будущей трагедии. Когда Генрих сбежит со своего помоста к гробу, когда растерянно скажет что-то вроде: «Это не я… Я не хотел….», бывшие друзья медленно отойдут вглубь сцены, в темноту, оставляя нового короля один на один с самим собой. А рядом с пустым троном появится призрак Ричарда. Снова – выше всех.


***
«На трон взошел Генрих IV Ланкастер, что явилось прологам к потрясениям, раздиравшим Англию в течение следующих 85 лет».
Энциклопедия Кольера




***
Новый спектакль Грегори Дорана «Генрих IV» – продолжение той же истории, но с поправкой: времена уже другие. Эпоха победившего Болингброка – многолюдная, суетливая, плотная, фактурная и подчеркнуто телесная – представляет собой контраст истории Ричарда, разыгранной практически на пустой сцене, эфемерной, прозрачной, утонченной, с обилием воздуха и пространства. Живая, конкретная, маскулинная жизнь пришла на смену искусству, концепции, идее. Имя Ричарда постоянно на устах тех, кто участвовал в низложении: прошло время и для них он снова – олицетворение королевской власти как миссии. Миссии, которую они так и не смогли понять.

***
В попытке оправдать низложение Ричарда, ему предъявили обвинение из множества пунктов. Но, в общем, он не сделал ничего такого, что до него и после него не делали бы другие короли. Сдавать страну в аренду, тратиться на фаворитов и пиры – все это было в истории Англии. Но никто из королей еще не был настолько ужасающе всесилен. Прояви он чуть больше благоразумия, и, возможно, история Англии была бы иной. Она могла стать страной Ренессанса раньше Италии, либо свернуть в сторону абсолютной монархии. Но, кажется, для этого у Ричарда II было слишком живое сердце.



***
«…Мы, живущие сейчас, не имеем права лишать его этого луча славы, падающего на его беспокойную, тревожную жизнь. Никто, однако, не спорит с тем, что в самих его действиях немыслимые ошибки и невероятная интуиция сменяли друг друга с обескураживающей быстротой. Он был способен на почти нечеловеческое терпение и хитрость, но и одновременно на глупости, избежать которых сумел бы и простак. Ричард II провел четыре смертельных боя с феодальным аристократическим обществом. В 1386 г. его одолели; в 1389 г. он одержал победу; в 1397–1398 гг. он поднялся на небывалую высоту власти; в 1399 г. – был уничтожен».
Уинстон Черчилль, «Рождение Британии»

@темы: Познавательное, RSC, "Ричард II", Шекспир, Дэвид Тэннант, Пересечения

---

RSC отмечает годовщину постановки "Ричарда II"

Отсюда: vk.com/dt_asylum?w=wall-64483458_23066%2Fall

DAVID TENNANT ASYLUM
Сегодня в 18:24

Королевская Шекспировская Компания также решила отметить год с начала показов постановки Ричард II на сцене театра. На своем канале youtube они опубликовали запись трансляции интервью с Дэвидом и Грегори Дораном, которым сопровождался показ постановки в школах Великобритании 15 ноября 2013 года. Актер и режиссер в прямом эфире ответили на вопросы школьников.





Транскрипт перевода:
в моем дневнике здесь - sholay.diary.ru/p197211032.htm
В группе - vk.com/page-64483458_46907941

Кадр большой, убираю

Скриншот отсюда: davidtennantontwitter.tumblr.com/post/997322438...

@темы: RSC, "Ричард II", Шекспир, События, Дэвид Тэннант

---

Грэйспойнт. 1х03

Фрагмент из третьей серии.


Во-первых, это сцена допроса Марка. Во-вторых, тут ярко почувствовала насколько Карвер чужой всему этому тихому, замкнутому мирку. И в-третьих - Майкл Пенья, которого мне открыл "Всемирный Торговый центр" Оливера Стоуна (в нашем прокате "Башни-близнецы"), с тех пор слежу за его творчеством с самыми нежными чувствами.

@темы: Любимые люди, сериалы, Дэвид Тэннант, Пересечения

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

С превеликой благодарностью автору!
Отсюда:vk.com/topic-64483458_30758215

Там целая лента необыкновенных, драгоценных для меня записей. Читаю-перечитываю и не могу оторваться. Спасибо!!! Там не только о "Ричарде", но сегодня я выбрала кусочек, описывающий спектакль 10 октября 2013 года.

Анастасия Королева
10 октября 2013 года, первый показ «Ричарда II» в Стратфорде-на-Эйвоне.

…Весь день до вечера я болталась по городку, тайно надеясь столкнуться с Дэвидом. Ну, вдруг... )) Замерзла, забрала пачку своих билетов на будущие показы, накупила сувениров… Дэвида не увидела, хотя обошла театр раз пять, пытаясь отгадать, где окна его гримерки. Вечером, собираясь на спектакль, я так волновалась, как будто на сцену предстояло выходить мне. Даже не представляю, как трясет каждый раз актеров! Меня аж подташнивало.

…В зале я немного подуспокоилась. Первые представления начинались не так, как позже и вообще были мелкие правки. Например, на первом представлении герцогиня Глостерская уже лежала на гробе, пока публика собиралась. Потом актрису все же пожалели и она стала выходить позже ) Вот подпольное фото из зала и видно, что она уже там.

…герцогиня герцогиней, но я конечно ждала ЕГО. Все же видели спектакль в записи? Момент, когда первый раз выходит король. Так вот в зале, да еще впервые – это был мощнейший удар по всем органам чувств. Во-первых, начинают звучать трубы. Во-вторых, так как по сюжету похороны, то по всему залу ползет запах ладана. В-третьих, он вышел стремительно настолько, что, кажется, аж воздушная волна прошла по залу. В-четвертых, волосы, которые мы видели до сих пор только в виде хвоста (который кто-то сравнивал с дохлым бобром 😆 ) – распущены по плечам золотой волной. В-пятых, эти невероятные царственные ризы, корона, ЗОЛОТЫЕ НОГТИ… и в целом – осанка, походка, поворот головы, взгляд. На сцену не Дэвид вышел. Вошел КОРОЛЬ. Весь спектакль потом я боролась с желанием преклонить колени ))

Когда я оправилась от этого потрясения, я попыталась все-таки смотреть, а не ПЯЛИТЬСЯ с открытым ртом )) Ужасно странно было видеть его не «на земле», не в обычной одежде и – не на экране, а на сцене. Театральное освещение еще очень резкое и высвечивает каждую черточку. Грим, опять же… Эти подведенные глаза и брови 😆 То есть я пыталась разглядеть Дэвида, просто Дэвида под этим всем – но безуспешно. Это был Ричард и только Ричард. Он двигался не как Дэвид, говорил не как Дэвид, выглядел не как Дэвид! И при этом был совершенно… живой. Живой Ричард. Даже не замечаешь, что вообще-то они все говорят стихами – настолько естественна у него речь.

Поскольку я сидела на втором ряду, я конечно, глаз оторвать от него не могла и старалась рассматривать каждую деталь – пятки, например 😆 Но вообще, меня его глаза всегда притягивают как магнитом, поэтому я больше пялилась на лицо. Опять же удивительно завораживающее зрелище – видеть живую игру. Не на экране. А то, как на твоих глазах меняется мимика, подчиняясь рисунку роли, как волной проходят эмоции. И это еще все так утрированно, по-театральному… И как вот он так делает, что полностью проваливаешься в действие и веришь всему, что происходит. Там могло бы вообще не быть никаких декораций - но я просто ПОЧУВСТВОВАЛА песок, когда он возвращается из Ирландии и бегает по берегу босиком и гладит землю. Как он это делает?!..

...Да, еще, конечно - энергия. Совсем все по-другому, когда все видишь вживую. Актерским потом, который Дэвид так любит поминать, не пахло )) Но энергетические вихри там по залу витали конечно. И очень ощутимо. На сцене, когда Ричард размахивает мечом и тыкает им в Омерля, меня аж в кресло вжимало. Ну и не один раз, конечно. И надо слышать, какая тишина была в зале, когда он целовал Омерля. И как ахает зал, когда он сдергивает с Омерля капюшон. Или как раздается общий смешок во время забавных моментов. И вообще, дыхание зала очень важно... это как еще один актер.

…Вот где был настоящий Дэвид – это на поклонах. Я потом еще 9 раз видела спектакль и нигде больше не видела у него такого выражения лица, как на этом первом показе. Это было такое явное ОБЛЕГЧЕНИЕ. «Уффф, все получилось!» - и усталая, но счастливая улыбка. Глаза сияли просто. Он еще все время так обводит взглядом зал на поклонах, как бы благодаря всех и каждого. Иногда на доли секунды встречаешься с ним глазами в такие моменты – и очень хочется подпрыгнуть, заорать и помахать рукой – ну хоть как-то выразить восхищение, поддержку и вообще… Но я просто выше поднимала руки и хлопала громче. И улыбалась во весь рот.

А потом был стейдж дор. Это в следующий раз )

@темы: Впечатления, RSC, "Ричард II", Шекспир, События, Дэвид Тэннант

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Завтра - Год со дня премьеры.
Уж не знаю, как именно буду праздновать, но стоять на ушах (хотя бы в глубине души) - точно.

P.S. Уточнение: годовщина не официальной премьеры, а первого предпоказа. Спасибо  Lucy

(Вспомнила, как В.Р.Б. практиковал премьерные прогоны своих спектаклей.)

@темы: RSC, "Ричард II", Шекспир, События, Дэвид Тэннант

---

Получила свою электронную версию книги "Ричард II".
Теперь дождаться ее напечатанной.
Я старомодна. Я люблю книги, люблю держать их в руках. Это не просто бумажный кубик с напечатанным текстом, у них есть история. А история этой книги просто замечательная!

@темы: RSC, "Ричард II", Шекспир, События, Дэвид Тэннант

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Комп подбросил новый девиз дня: "Держи ухо востро!"
Пригодится для любого случая.

@темы: Мысли вслух

---

08.10.2014 в 13:11

Пишет  kemenkiri:

...и находки!
...Оказывается, посреди архива второй или третий день лежит неизвестно чей сверток с копченой рыбой... Опрошенные сотрудники в приносе не признаются.

@темы: Мелочи жизни

---

Кликабельно

@темы: RSC, "Ричард II", Шекспир, Дэвид Тэннант

---

Эта запись в ЖЖ для меня особенная. Нашла ее и прочитала незадолго по своего первого похода на трансляцию "Ричарда". Она подготовила и очень-очень помогла там, в зале.
Огромное спасибо автору за этот пост. Надеюсь, меня простят за самовольное перетаскивание.


О "Ричарде II": gerynych.livejournal.com/499743.html#comments

12 окт, 2013 в 17:13

«Ричард II». Впечатления от первого показа.

Это даже не рецензия, а сумбурный поток впечатлений. После второго (третьего, четвертого… у меня много еще просмотров) возможно, допишу еще.

Начало. Пустая сцена. Задник оформлен панелями с длинными, тонкими, свисающими до самого пола цепочками. На них проецируется зал с колоннадой, что создает глубину и выглядит очень реалистично. Посередине сцены – гроб Глостера. На нем возлежит скорбящая женщина – полное впечатление, что это скульптура (ан нет, это была актриса – герцогиня Глостерская). На хорах вверху поют скорбную мелодию трио девушек.

Входят действующие лица. Гант, Генрих, Маубрэй… Все скорбно стоят вокруг гроба.

Вдруг раздаются бравурные трубы и входит он. Король Ричард со свитой. Все это – удар по глазам и мозгам конечно: распущенная грива волос, ослепительно золотая корона, золотое длинное одеяние, перстни на руках и крашеные золотом ногти. Но даже если убрать все золото (вся позолота, собственно, и слетит во втором акте) – все равно это – КОРОЛЬ. В осанке, в движениях, в жестах, взглядах и повороте головы. Как удается тонкому стройному Дэвиду выглядеть так величественно-царственно?..

Кликабельна


Гроб Глостера будет отзеркален в последней сцене, когда Омерль, убивший Ричарда, вытаскивает гроб с его телом (самого Дэвида там не было, конечно, его так легко не утащишь)), и бросает перед Генрихом. Вообще, тут многое двоится и зеркалится.




Изгоняемый Генрих целует землю, которую покидает и прощание его выглядит угрозой. И Ричард, вернувшийся из Ирландского похода, целует родную землю. Но как! Он скидывает сапоги, бежит, как ребенок (по сюжету там морской берег и клянусь, я просто ВИДЕЛА этот берег, - так здорово сыграл Дэвид), с удовольствием щупая песок ногами, нежно касаясь его тонкими пальцами.

Фавориты льстиво хлопают Ричарду на любую его изящную реплику – потом так же будут хлопать Генриху его брутальные соратники, лыбясь его незамысловатым шуткам.

Кликабельна


Ричард внезапно, властно и царственно целует в губы Болингброка, как бы даруя ему тем свое «прощение» - скостил ссылку на четыре года. А позже, уже раздавленный Ричард, которому грозит низложение, скинув корону и царскую тогу, целует в губы Омерля, который плачет над позором короля, - целует утешительно и по-дружески. Оба поцелуя просто шикарны и пусть заткнутся все идиоты, которые усмотрели в этом… уж не знаю, что.

Генрих и Маубрэй бросают друг другу перчатки в самом начале пьесы – и в конце это доведено до гротеска, когда, в стремлении заслужить благосклонность нового короля, придворные наперебой обмениваются бросками перчатками. Зал смеялся в этот момент.

Кликабельна

* * *
После фильма с Уишоу, да и после текста, как-то никак не ожидаешь ТАКОГО Ричарда.

Он элегантный до изнеженности (ох, эти золотые ногти!), он сибарит (сценка, когда он в своих покоях общается с фаворитами, небрежно переодеваясь, отхлебывая вино, глотая виноград – все это одновременно легко произнося вслух свои безумные планы и мысли), он сумасбродный, он циничный, он жестокий, он стремительный, как ртуть и в своих желаниях, и в своих движениях, и в своих эмоциях. Но за всем этим чувствуется мощный ум и огромная внутренняя сила. Он держится с таким достоинством вплоть до самого конца, что перед ним невольно хочется склонить колено – повинуюсь, мой король. Даже в лохмотьях и цепях – король до конца.

Когда он отдает корону Генриху – босой, простоволосый, в белой рубашке – Генрих выглядит перед ним просто тупым воякой-кабаном, и Ричард глядит на него, как на вошь. И видно, что Генриху не по себе от этого взгляда, как он не кривит рот из-за «кривляний» низложенного короля (все это представление с разбитым зеркалом).

Кликабельна

О нет, он не кривляется. Ричард играет безумие - и тут он становится каким-то… Гамлетом. Гамлетом – но без нравственной составляющей, которая заставляла его корчиться в сомнениях. Ричарда не мучает совесть – он прекрасно знал, знает и будет знать, что он делает. Ни раскаянья, ни смирения – лишь потрясение и боль от предательства подхалимов, гибели друзей, утраты того, что он по праву считает своим.

Когда он узнает о том, что Генрих обезглавил его друзей, он подносит руку к губам (да, да, пальцы в перстнях, золотые ногти), и только дрожь этой руки выдает, какой это удар для него. Эмоции кипят внутри, лишь изредка выплескиваясь, как протуберанцы. Гамлет был весь напряженный нерв. Ричард – вулкан, в котором внутри кипит лава. Он даже в темнице, расправляясь с врагами, не теряет головы. Голос слабеет, только когда он получает удар в спину – от Омерля, от друга, который оплакивал его падение и которого он целовал.

Похоже на принца Датского еще и тем, что Ричард тут получился внезапный интеллектуал. Его острый ум выражается в тонких словесных играх, его речь полна и иронии, и намеков, и метафор. Он определенно на голову выше всего своего окружения – и поэтому не может не смотреть даже на самых близких людей без обоснованного чувства превосходства и толики презрения. Он хорошо знает им цену. Он не слишком высоко ставит их, высмеивая просто в лицо. И особенно ему противен тупой напор животной силы, который олицетворяет кабан Болингброк сотоварищи.

И хотя Ричард совершает откровенно мудаческие поступки с самого начала, невозможно не восхищаться его непробиваемой уверенностью в том, что он ИМЕЕТ ПРАВО. Этим как-то… заражаешься, проникаешься, и к концу мне был до жути противен чертов Болингброк, и я (думаю, и весь зал), горячо переживали за Ричарда. Какой бы он ни был мудак – но если с ним поступают ТАК, какое оправдание может быть у нового короля? Благие цели, быть может, но дурные средства. И красота и достоинство, с которым Ричард переносит это поругание, делают его … лучше соперника. Недаром в конце он, снова в своей белоснежной сорочке в пол, немым укором-привидением появляется рядом с троном, на который с чувством вины смотрит Генрих.

Кстати, это ирония истории – говорят, последнее что видел Генрих, умирая в Иерусалимской часовне,– это потолок с изображением герба и инициалов Ричарда…

* * *
Еще раз о мастерстве Дэвида. О чем мы с Дораном )) не устаем говорить. Шекспировский текст, четырехсотлетние вычурные строки чудесным образом у него на устах превращаются в свободную, ироничную, легко бегущую СОВРЕМЕННУЮ речь. Зал ржал на многих его репликах, даже в самых трагичных монологах. Я не видела другого актера, который мог бы так подавать Шекспира. Это не Шекспир, это не король умерший в XIV веке, - это живой человек, который только что сложил эти строки в голове и вот теперь произносит их так же естественно, как дышит.

* * *
Еще из неожиданных трактовок - внезапно герцог Йоркский оказался комичной фигурой. Может, актер (он играл Полония в Гамлете) просто не может по-другому? Но по тексту я никак не ожидала, что буду над ним хихикать. Он довольно ключевая и не самая развеселая фигура.

* * *
Костюмы. Они лаконичны, но так чудесно подобраны ткани, что они тоже играют. То они лежат тяжелыми складками, словно со старинных гравюр. То легко струятся за стремительным Ричардом, который широко шагает, и волосы летят у него за спиной… В первой части он меняет несколько нарядов, один шикарней и изящней другого. Во второй части он в белой рубахе в пол и босиком. В конце, в темнице, эта рубаха уже изношена и изгваздана до невозможности, и волосы спутаны, но голову он все равно держит высоко, а в глазах все равно ум и страсть.




* * *
Декорации. Собственно, главное прекрасное решение я уже описала – эти длиннющие «занавеси» из тонких цепей, свешивающихся с потолка. И на них в разных сценах проецируется разное: то эмблема Ричарда – олень, то кусты, то своды собора.

Поперек всей сцены проходит металлический трап – на нем стоит трон, с него Ричард сдается Болингброку, на нем, свесив ноги, утешает, обнимает и целует Омерля. Омерля, который его убьет.

В последней сцене Ричарда, в темнице, все было сделано так. Вся центральная часть сцены поднялась – и оказалась с исподу зеркальной, так что было видно лежащего на дне ямы Ричарда в цепях. Потом, начиная говорить, он встает, над сценой появляется голова (что с первого ряда выглядит довольно забавно)), потом - по пояс.

* * *
Это было самое первое представление «Ричарда II» Грегори Дорана в Стратфорде на Эйвоне, 10 октября 2013 года. Зал хлопал бурно, но мало – актеры вышли на поклоны всего два раза. Были и крики браво, и люди аплодировали стоя. Но мне кажется, зал мог бы отреагировать сильнее. Может, все были слишком потрясены?..

Но все искупается выражением лица Дэвида, когда он вышел в первый раз. Он улыбался немного устало, но это была явственно «уфф, вроде все получилось!» улыбка. Да, Дэвид, ПОЛУЧИЛОСЬ.

@темы: Впечатления, RSC, "Ричард II", Шекспир, Дэвид Тэннант

---

Тексты реквиема

DIES IRAE

Dies irae, dies illa
solvet saeclum in favilla
teste David cum Sibylla

Quantus tremor est futurus
quando judex est venturus
cuncta stricte discussurus

Tuba mirum spargens sonum
Per sepulcra regionum,
Coget omnes ante thronum.

Mors stupebit et natura
Cum resurget creatura
judicanti responsura

Liber scriptus proferetur
in quo totum continetur
unde mundus judicetur

Judex ergo cum sedebit
quidquid latet apparebit
nil inultum remanebit

Quid sum miser tunc dicturus
quem patronum rogaturus
cum vix justus sit securus?

Rex tremendae majestatis,
qui salvandos salvas gratis,
salva me, fons pietatis.

Recordare, Jesu pie,
quod sum causa tuae viae:
ne me perdas illa die.

Quaerens me sedisti lassus;
redemisti crucem passus.
Tantus labor non sit cassus.

Juste Judex ultionis
donum fac remissionis
ante diem rationis.

Ingemisco tanquam reus:
culpa rubet vultus meus.
supplicanti parce, Deus.

Qui Mariam absolvisti
et latronem exaudisti,
mihi quoque spem dedisti.

Preces meae non sunt dignae,
sed tu bonus fac benigne,
ne perenni cremer igne.

Inter oves locum praesta
et ab haedis me sequestra,
statuens in parte dextra.

Confutatis maledictis
flammis acribus addictis,
voca me cum benedictis.

Oro supplex et acclinis
cor contritum quasi cinis,
gere curam mei finis.

Lacrimosa dies illa
qua resurget ex favilla
judicandus homo reus.

huic ergo parce, Deus.
Pie Jesu Domine,
dona eis requiem.

Amen.

(перевод)
День гнева
День гнева, тот день,
повергнет мир во прах,
по свидетельству Давида и Сивиллы.

О, каков будет трепет,
когда придёт Судия,
который всё строго рассудит.

Трубы чудесный звук разнесется
По могилам [всех] стран,
Созывая всех к престолу.

Смерти не будет, застынет природа,
когда восстанет творенье,
дабы держать ответ перед Судящим.

Будет вынесена написанная книга,
в которой содержится всё,
по ней мир будет судим.

Итак, когда Судия воссядет,
всё сокрытое станет явным:
ничто не избегнет наказания.

Что тогда скажу я, несчастный,
кого попрошу в защитники,
когда даже праведник не будет в безопасности?

Царь устрашающего величия,
спасающий достойных спасения,
спаси меня, источник милости.

Вспомни, милостивый Иисусе,
что я — причина Твоего пути:
не губи меня в тот день.

В поисках меня Ты изнемог;
Ты искупил меня страданиями на кресте.
Да не будет жертва напрасной.

О, справедливый Судья мщения,
даруй мне отпущение [грехов]
перед судным днём.

Я воздыхаю подобно преступнику:
вина окрашивает мое лицо.
Пощади молящего, Боже.

Ты освободил Марию
и внял разбойнику,
а мне дал надежду.

Мои мольбы недостойны,
но Ты, добрый, яви щедрость,
чтобы не сжёг меня вечный огонь.

Предоставь мне место среди овец,
а от козлищ меня отдели,
поставь меня одесную.

Уличив злословных,
предав их палящему пламени,
призови меня с благословенными.

Молю, коленопреклоненный,
рассыпалось сердце в прах,
яви заботу о моем конце.

Плачевен тот день,
когда восстанет из праха
для суда грешный человек,

так пощади его, Боже!
Милосердный Господи Иисусе,
даруй им покой!

Аминь.


INTROITUS
Requiem aeternam dona eis, Domine,
Et lux perpetua luceat eis.
Te decet hymnus, Deus, in Sion,
Et tibi reddetur votum in Jerusalem;
Exaudi orationem meam,
Ad te omnis caro veniet.

Requiem aeternam dona eis, Domine,
Et lux perpetua luceat eis.

(перевод)
Покой вечный даруй им, Господи,
И свет вечный да светит им.
Тебе поется гимн, Боже, в Сионе,
И Тебе возносятся молитвы в Иерусалиме.
Услышь моление мое,
К Тебе возвращается всякая плоть.

Покой вечный даруй им, Господи,
И свет вечный да светит им.


LACRIMOSA
Lacrimosa dies illa,
Qua resurget ex favilla
Judicandus homo reus.

Huic ergo parce, Deus,
Pie Jesu Domine,
Dona eis requiem. Amen.

(перевод)
Полон слез тот день,
Когда восстанет из праха
Чтобы быть осужденным, человек.

Так пощади его, Боже,
Милостивый Господи Иисусе,
Даруй им покой. Аминь.



AGNUS DEI
Agnus Dei, qui tollis peccata mundi,
Dona eis requiem.
Agnus Dei, qui tollis peccata mundi,
Dona eis requiem sempiternam.

(перевод)
Агнец Божий, кто принял на себя грехи мира.
Даруй им покой.
Агнец Божий, кто принял на себя грехи мира.
Даруй им вечный покой.

@темы: Познавательное, Музыка

---

Оби-идели-и-и.....

@темы: Сэйлор-Мун, Анимация

---

06.10.2014 в 22:10

Пишет  blueZ-kate:

Красота-то какая... Ляпота

по клику оригинальный размер

@темы: Дэвид Тэннант

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра