Из старенького Radio Times времен "Эйнштейна и Эддингтона"Перевела корявенько, но убеждена, что в Теннанте умирает отличный писатель. Надеюсь, он когда-нибудь сподобится написать автобиографию. Впрочем, я бы почитала его произведение в любом жанре ))
***
В следующий раз вы увидите Дэвида Теннанта в роли не Доктора, а Артура Эддингтона, астрофизика, поддержавшего теории Альберта Эйнштейна. Радио Таймс попросил его вести дневник съёмок.Дорогой дневник…13 мая 2007 года – Великобритания
Идёт дождь. Он шёл всю неделю. Мой твидовый костюм-тройка, в начале недели такой отутюженный, теперь пахнет мокрой псиной, а мои прекрасные старинные кожаные ботинки отсырели и покоробились от дождя.
Апрель , самый жаркий и засушливый со времён средневековья (или когда там начали вести статистику погодных условий), похоже, с радостью уступил место самому мокрому маю с тех пор, как Ной отправился в своё плавание, именно в тот день, когда мы начали снимать «Эйнштейна и Эддингтона» неделю назад.
Но после нескольких дней съёмок среди аутентичных, исторически достоверных пейзажей Англии начала 20го века, мы теперь сидим в самолёте на взлётной полосе промозглого серого аэропорта Хитроу, направляясь в Хорватию – точнее на маленький остров Мали-Лошинь, который будет изображать Принсипи на западном побережье Африки.
Вся ирония в том, что путешествие Эддингтона в Принсипи в мае 1919 года было поставлено под угрозу постоянной облачностью и жуткими грозами, прямо как наша первая неделя съёмок.
читать дальше14 мая – Хорватия
В сегодняшнем графике съёмок стоит пометка: «Дежурный врач/ Ügyeletes orvos – Таня находится на площадке с антидотом против змеиного яда». Мали-Лошинь не в Африке, но каким-то образом вероятность смерти от змеиного укуса помогает добавить иллюзию, которую мы стремимся создать.
В сценарии история в Принсипи является лишь одной из множества сцен, но именно сюда должен был приехать Эддингтон в 1919 году, чтобы сфотографировать звёзды во время полного солнечного затмения, доказывая, что свет звёзд отклоняется под влиянием гравитационного поля нашего солнца. Без снимков, сделанных Эддингтоном, теория относительности Эйнштейна могла бы так и остаться неподтверждённой, и эта драматическая история совершенно точно не произошла бы. Так что наше путешествие на удалённый остров в Хорватии, благодаря ключевой значимости этих сцен, стоило всех усилий.
В первой сцене, которую мы снимали, экспедиция Эддингтона поднимает гигантский телескоп на крутой утёс. Огромная хитроумная штуковина с канатно-блочной системой была собрана до нашего приезда хорватской строительной бригадой, и первые несколько часов мы провели тягая камни вверх и вниз, дёргая за верёвки и рявкая друг другу указания, пока группа наших африканских помощников поднимала громадный ящик с надписью «Королевское астрономическое общество» наверх вдоль склона.
Это, конечно, были хорватские статисты, но работали они по ставке выше средней. Оказывается, чёрнокожие статисты настолько редки в Загребе, что просто «быть чёрным» считается особым навыком, а, следовательно, оплачивается по специальному тарифу. Тем не менее, сегодня они отработали каждую заработанную ими копейку, потому что стоит невероятная жара и даже бутафорский ящик с оборудованием начинает причинять дискомфорт на 14 дубле при температуре 78 градусов по Фаренгейту (+25,5 С).
Дома бы нам такое с рук ни за что не сошло. Это очень крутой и высокий утёс. Британский специалист по технике безопасности с ума бы сошёл. В одном из дублей ветка, росшая горизонтально из скалы, выдрала кусок мяса из моего правого бедра, но кровь не просочилась через парусиновые штаны, которые я носил, так что мы продолжили снимать. Должен признаться, мне даже понравилась свобода делать всё такое без страховочных ремней и дублёров. Только агенту моему не говорите.
День действительно прекрасный и с нашей выгодной позиции на вершине этой горы всё видно на много миль до идеально ровного горизонта. Странно когда в кадре на заднем плане возникает круизный лайнер или прогулочный теплоход, но их легко удалит какой-нибудь компьютерный гений на стадии пост-производства.
Позже… Уже спустилась ночь. Эддингтон и его команды страдают от жуткой грозы в Африке. В своём трейлере я слышу как прогоняют дождевальные установки пока пишу это. Хорватия, в отличие от Англии, очень засушлива в это время года. Но будучи британцами, мы, практически в прямом смысле слова, привезли плохую погоду с собой.
16 мая – Венгрия
Чтобы добраться из Хорватии в Венгрию, нам пришлось нанять частный самолёт. (У меня сильный перебор с загрязнением окружающей среды, так что в отпуск поеду в Богнор [курорт на юге Англии – прим. пер.]) Короткий перелёт до Будапешта и мы сразу же отправляемся на первую локацию, времени на остановку в отеле нет, поэтому сразу в накрахмаленный воротник и в грандиозный, огромнейший этнический музей Будапешта.
В нашей первой сцене Эддингтон должен убедить Сэра Оливера Лоджа из Астрономического общества (в роли которого великолепный Джим Броадбент) профинансировать экспедицию в Африку. Джим, со всей эдвардианской степенностью, сидит во главе стола, окружённого прочими членами Королевского астрономического общества, которых играют какие-то невероятно бородатые местные актёры.
Скоро становится понятно, что венгерские статисты изо всех сил стремятся внести свой вклад в наш фильм. Это важная сцена, решающее противостояние между сэром Оливером и Эддингтоном. Громадная задача возложена на Эддингтона, он должен проявить выдержку и убедить сэра Оливера. Все находятся в напряжении, ловя каждое слово из спора двух физиков. И конечно, наши венгерские коллеги понятия не имеют о чём мы говорим, но твёрдо намерены доказать заинтересованность в своих персонажах, поэтому в убеждении, что они играют интеллектуалов начала 20-го века, они демонстративно что-то бормочут, пишут, чешут бороды (и поверьте, эти бороды определённо нужно чесать) и передают друг другу бесполезные бумажки. Всё это было бы неплохо, если бы так не отвлекало от сцены.
Наш режиссёр Филипп Мартин терпеливый человек. Не раз люди отмечали его дзэн-буддистское спокойствие в кризисные моменты. Он встречает расписание самого тяжёлого дня съёмок с энтузиазмом и возбуждением, и целый день всем и каждому говорит как «Потрясающе!» они работают. Он отличный лидер и вдохновляет всех нас. Но сейчас, на двенадцатом дубле, в зале с толпой маниакально жестикулирующих физиков, которые просто никак не могут успокоиться, не смотря на бесчисленные просьбы нашего уже теряющего терпение переводчика, у Филиппа начинается (по его собственным словам) нервный тик как у Герберта Лома. Джим стоически снимает свои крупные планы, не обращая внимания на взвивающиеся вокруг бороды и руки.
Всё усложняется в следующей сцене, когда герой Ричарда МакКейба должен попросить майора (роль без слов), не мог бы он «переговорить наедине?» В принципе, ничего сложного, но наш статист, видимо, слегка употевший в тесной и колючей форме, упорно продолжает мотать головой и твердить «Нет», когда ему задают вопрос.
«В монтаже нормально получится», дёргается Филипп и объявляет окончание съёмочного дня.
18 мая
После работы мне удаётся пообщаться с актёрами из «Робин Гуда», которые снимаются здесь по семь месяцев в году. Гарри Ллойд (который играет Уилла Скарлетта) снимался в паре серий «Доктора Кто» в конце прошлого [2006] года и обещал пригласить меня на «лучший стейк в Европе», когда я приеду в Будапешт. (Вы знали, что Буда и Пешт – это два разных города, разделённых рекой Дунай? Разве не должны они тогда называться «Буда и Пешт»? Никто мне так и не рассказал, куда девалась «и»).
Гарри верен своему слову, и вместе с Люси Гриффитс (Мэрианн), Джонасом Армстронгом (Робин), Гордоном Кеннеди (Джон Литтл) и Джо Армстронгом (Аллан Дейл) мы отправляемся в замечательный стейк-хаус в причудливом баре в Пеште, заполненном модной молодёжью. Не ожидал, что Буда или Пешт будут такими оживлёнными, прекрасными и приветливыми, какими оказались, и я очень благодарен некоторым местным, которые показали мне нетуристическую сторону города. Я покинул обитателей Шервудского леса, когда заказали текилу. У них завтра выходной, а мне надо выучить текст о ньютоновской физике. Лучше сохранить трезвую голову.
23 мая
Мы снимаем в местечке под названием Фот, в детском приюте. Я представил, что увижу стайки босоногих оборванцев, бегающих вокруг в поисках корочки хлеба. Всё, конечно же, совершенно не так. Подозреваю, что «приют» - не то слово, которое мы должны использовать при переводе во времена после Трейси Бикер. Это красивое здание на обширной территории, где радостные дети, похоже, отлично проводят время, шумно гоняя целыми днями в футбол (что совсем не идеально с точки зрения Джона, нашего звукооператора, который пытается воссоздать звуковой фон 1915 года).
Мы арендовали здание целиком и разместили там механическую модель планетной системы из Кэмбриджа. (Смотрите. Вопрос о ней обязательно должен появится в передаче QI и вы почувствуете себя умником, если знаете, что это такое.)
На улице ужасно жарко, а внутри как в теплице. Ребекка Холл, играющая мою сестру Винни, и я спорим, что хуже в такую жару – её корсет или мой накрахмаленный воротник. Если честно, то, наверное, её корсет, но я не сдаюсь. После этих съёмок она отправляется работать с Вуди Алленом – не всему же ей доставаться.
Вернулся Джим Б. (после того как быстренько съездил в Лондон и взял Бафту) и нам приходится делать несколько дублей одного кадра, потому что Уран чуть не сносит ему голову (и если вы до сих пор не догадались что такое модель планетной системы, то это подсказка).
27 мая
Приехал Энди Серкис. Это так странно сниматься в фильме о взаимном уважении Эйнштейна и Эддингтона, где мы практически не появляемся вместе. У нас всего лишь одна крохотная совместная сцена , которую мы снимаем сегодня, а вчера мы вместе позировали на улице для фотографа Radio Times, чтобы вместе смотреть с обложки этого самого номера, но завтра я заканчиваю, а Энди приступает к съёмкам. У него бритая голова после последней роли («Коттедж»), но он отрастил пышные усы, поэтому сейчас выглядит скорее как участник группы Village People, чем как гениальный физик, но как только на него надевают костюм и парик, трансформация поражает.
Я работал с Энди в театре десять лет назад, и хотя известность он приобрёл, играя монстров и психопатов, он, наверное, самый милый человек, какого только можно встретить.
Вся наша чудесная венгерская команда, подружившаяся за две прошедших недели, полюбит его. Без сомнений, меня забудут через неделю в тени загадочного немецкого учёного – точно так же как и Эддингтона.
Radio Times. 22-28 ноября 2008 г.