Перечитывая старые записи, обнаружила наличие трех тем: сомнения-колебания по поводу атмосферы на работе, конец сезона Ф-1 и Театр на Юго-Западе. Так вышло, что 1994 год был во многом поворотным. "Что-то должно закончится, что бы что-то могло начаться..." (цитата). Мне дороги эти листочки.
Это фрагмент из описания сезона Формулы-1. Год был тяжелым и страшным. Меня захлестнули такие эмоции, что оказалась не готова к подобной волне и, чего греха таить, не справилась с ними. До сих пор готова кланяться в ноги девочкам, на кого рухнула со всеми этими воплями. Они святые! Выдержали. И не попрекнули. Но много лет спустя обнаружила, что горе надо выкричать и выплакать, иначе нервная система может и дать серьезный сбой. Такие вот неожиданные выводы...

дневник: 14.11.94 г.
"Вчера закончился, наконец, 45-й чемпионат в классе Ф-1. Многострадальный, нервный, издерганный, переинтригованный и неинтересный. Для меня. Я люблю смотреть на состязания в чистом виде, а не высчитывать санкции.
В Аделаиде, при внешней развязке, все равно не решился спор между Шумахером и Хиллом.
Аделаида - странная и неудобная трасса. На ней побеждают виртуозы своего дела. Мэнселлу улыбнулась удача на этот раз. И не каждую гонку предусмотрены рельсы для "Беннетона". На 36-м круге совершенно глупо в стенку полетел Шумахер, но... трасса узкая и Хилл, шедший следом, не успел увернуться. У "Вильямса" треснула тяга передней левой подвески и повредилось колесо. Дэймон сумел дотащить болид до боксов. Ческидов даже закричал, комментируя гонки: "Посмотрите в эти глаза!" В них были боль, мольба и мука. Хилл переводил взгляд с подвески на механиков и вновь на подвеску. "Сделайте что-нибудь! Я поеду! Я поеду!!!" - кричали глаза пилота.
А за оградительной сеткой чуть не плакал Шумахер. Потом ему сказали, что Хилл сошел с трассы и немец начал принимать поздравления. А операторы показали плачущего Хилла. Он просто стоял и смотрел перед собой ничего не видящими глазами, а по лицу текли слезы и он их не скрывал."