Итак, в среду я сходила на Кориолана. А собралась с духом для написания хоть какого-то поста на эту тему, только сейчас. Обозвав все одним словом - СИЛЬНО. При чем настолько, что я в принципе не понимаю, как такой спектакль можно играть даже через день. Потому, что у актеров (особенно тех, кто играет по Станиславскому) тратится такое количество моральных сил на такие роли, что после спектаклей они наверняка ползком до дома добираются.
Вообще стоит заметить, что как только начался показ зал не то, что затих, он ВЫМЕР! Стояла такая тишина, что казалось, будто шелест моей куртки слышат все! И нельзя сказать, что собрались одни фанаты Тома. Как это ни странно, было много и молодых людей, и женщин в возрасте и кого там только не было. В общем разношерстная аудитория. А девочки сидевшие рядом со мной до сеанса, трындели про Камбербэтча
Касательно самого спектакля - как уже было сказано выше, это было сильно, эмоционально и на такие постановки хочется ходить. У Шекспира все пьесы душераздирающие, поэтому их тяжело играть. Да и смотреть. Актерская подача была настолько хороша, что весь зал проникся и сидел всхлипывал. Лично для меня самую выдающуюся игру показали Марк Гэтисс (Менений), актриса игравшая мать Кориолана и сам Том (Кай Марций Кориолан). Это три актера, которые просто сотрясли зал своими эмоциями. Меньше всего меня впечатлила актриса игравшая жену Кориолана. Ну вот как-то от слова совсем. Она появлялась, целовала мужа и истерила. Все. В первом акте у меня вообще была мысль, что она в постановке для мебели.
Кориолан. Кай Марций сложный персонаж. Он гениальный полководец следующий принципам чести, любящий свою семью и человек не способный на ложь, но при этом он никудышный дипломат презирающий людей находящихся ниже него по сословию. И так как он не умеет и не хочет лгать, он им об этом заявляет совершенно открыта. Т.е. он своего рода националист. И его трагедия заключается в том, что он не способен на компромисс, не способен поступится принципами ни ради других, ни ради себя самого. В результате чего его убивают сначала морально, а затем и физически. Мать Кая Марция. Мать Кориолана женщина сильная, эгоистичная. Она преследует свои цели и её совершенно не заботит благополучие её сына. Она хвалится его боевыми рангами даже не думая, как близко он был к гибели. Она вела себя как истинная свекровь (да простят меня все свекрови). Типа "Ой, моего сына убили, а он был таким хорошим мальчиком! Кто же меня теперь на дачу возить будет!" Её поступки настолько корыстны, что аж передергивает. Она вызывает эмоционально отторжение. Жена Кориолана. Она четко противоположна матери Марция. Она безмерно любит и боготворит своего мужа, переживает за его моральное и физическое состояние. В общем ведет себя как среднестатистическая жена. Вот и получается, что мать и жена как бы оттеняют друг друга. Менений Он своего рода нянька, которая за всех переживает и пытается уберечь от ошибок. Его становится жалко до слез, когда он приходит к Кориолану, чтобы уговорить того не идти на Рим войной, а тот прогоняет его, забыв, что Менений был ему как отец, что он был всегда рядом и поддерживал его.
Ну и самая морально жесткая сцена, - нет, это не перерезание горла Кориолану, - эта сцена, когда к Марцию приходит его жена, сын и мать просить его о милосердии. Просить, чтобы Кориолан одумался и не уничтожал город, которому служил почти всю жизнь, за который проливал кровь. И жителями которого был изгнан.
Акт 5, сцена 4
О мать, Что сделала со мною ты! Взгляни, Разверзлось небо, и со смехом боги На зрелище неслыханное смотрят. О мать моя! Счастливую победу Для Рима одержала ты, но знай, Что сына грозной, может быть, смертельной Опасности подвергла.
Оригинал O mother, mother! What have you done? Behold, the heavens do ope, The gods look down, and this unnatural scene They laugh at. O my mother, mother! O! You have won a happy victory to Rome; But, for your son,—believe it, O, believe it, Most dangerously you have with him prevail’d, If not most mortal to him. But, let it come.
Я получила глобальное удовлетворение от просмотра данного спектакля! Больше мне сказать нечего.
A U.S. broadcast network remaking a foreign hit drama series? Happens all the time. But casting the original version’s star? That’s extremely unusual. For fans of the UK’s acclaimed crime thriller Broadchurch, however, it’s difficult to imagine any actor other than David Tennant (Doctor Who) in the co-starring role as an acerbic investigator (now named Det. Emmett Carver) trying to solve the horrifying small-town murder of a young boy. Below, Tennant talks about crossing the pond to star for Fox’s remake Gracepoint, co-starring Anna Gunn (Breaking Bad), which debuts next season.
читать дальшеENTERTAINMENT WEEKLY: You’ve played this character in this story once. Why do it again? David Tennant: The fact I knew how good it was. I knew what an exciting story it was and a lot of the same people are involved so I knew it wasn’t going to be turned into something … less good.
For your performance, it’s a very rare opportunity to have a total do-over. Are there things about the way you played the character the first time that you look at and go, “Okay, I’m going to do it this way instead.” Tennant: I’m sure there will be a bit of that going on. I’m not going to encourage people to compare to original performance. But since I’m playing scenes in a different location with different people it’s going to be different; you just have to be open to where that goes. There is no precedent for this. It’s so familiar, yet completely new. It’s a very peculiar experience.
Your character’s name has changed, but your stubble is back. Were there discussions about your look for the Fox version? Tennant: I think there’s something about the character that has a certain unattended quality to him. His personal vanity is low on his list of priorities. So I think there’s something about being slightly unkempt that tells a story about that character that’s quite useful. So it’s a similar look. I also think there was also a notion that if it isn’t broke, don’t fix it. I don’t think we’re trying to change anything about him that worked the first time.
This time your partner is played by Anna Gunn. What’s unique about working with her? Tennant: It’s been lovely. We’ve only done two days on set so we’re still at the beginning of our working relationship. But she’s very sparky and a fine actress and fun so far, which is a relief. We’re spending quite a bit of time together over the next few week. She can take work very seriously but can also have a laugh which I think is important when working on something so intense. There’s not a lot of humor because it’s a pretty awful situation [in the story].
What was toughest part about doing an American accent? Tennant: I don’t know. I’ve done accents over the years. You just kind of hack away at it until it sets in your mind. We grew up surrounded by American culture. It’s something we’re very familiar with. It’s not for me to say whether I’ve cracked it or not.
The show’s title and the ending have changed for the Fox version. How do you feel about that? Tennant: In terms of the ending, I’m just as in the dark as everybody else. I’m following the rumors in the press. Which is the same as the experience as filming Broadchurch. I’m told there will be a change, whether that’s a fundamental change or a tweak I have no idea. Certainly the pilot episode sticks very closely to the original as the story goes on it eases out a bit, there’s extra twists and turns, some characters are more developed. I think the story will go in directions that fans wouldn’t necessarily recognize.
Gracepoint is billed as a limited series. But would you be open to doing a second season? Tennant: I’m still waiting to find out whether he comes back [in the second season of the UK's Broadchurch]. I suppose that might impact Gracepoint. I’m in the dark on that. I’d be thrilled to be involved, but it’s in the hands of others.
What else has struck you as different about this version? Tennant: I wouldn’t want to compare. But it’s been a fantastic first couple weeks.
Из старенького Radio Times времен "Эйнштейна и Эддингтона" Перевела корявенько, но убеждена, что в Теннанте умирает отличный писатель. Надеюсь, он когда-нибудь сподобится написать автобиографию. Впрочем, я бы почитала его произведение в любом жанре ))
*** В следующий раз вы увидите Дэвида Теннанта в роли не Доктора, а Артура Эддингтона, астрофизика, поддержавшего теории Альберта Эйнштейна. Радио Таймс попросил его вести дневник съёмок.
Дорогой дневник…
13 мая 2007 года – Великобритания
Идёт дождь. Он шёл всю неделю. Мой твидовый костюм-тройка, в начале недели такой отутюженный, теперь пахнет мокрой псиной, а мои прекрасные старинные кожаные ботинки отсырели и покоробились от дождя.
Апрель , самый жаркий и засушливый со времён средневековья (или когда там начали вести статистику погодных условий), похоже, с радостью уступил место самому мокрому маю с тех пор, как Ной отправился в своё плавание, именно в тот день, когда мы начали снимать «Эйнштейна и Эддингтона» неделю назад.
Но после нескольких дней съёмок среди аутентичных, исторически достоверных пейзажей Англии начала 20го века, мы теперь сидим в самолёте на взлётной полосе промозглого серого аэропорта Хитроу, направляясь в Хорватию – точнее на маленький остров Мали-Лошинь, который будет изображать Принсипи на западном побережье Африки.
Вся ирония в том, что путешествие Эддингтона в Принсипи в мае 1919 года было поставлено под угрозу постоянной облачностью и жуткими грозами, прямо как наша первая неделя съёмок.
В сегодняшнем графике съёмок стоит пометка: «Дежурный врач/ Ügyeletes orvos – Таня находится на площадке с антидотом против змеиного яда». Мали-Лошинь не в Африке, но каким-то образом вероятность смерти от змеиного укуса помогает добавить иллюзию, которую мы стремимся создать.
В сценарии история в Принсипи является лишь одной из множества сцен, но именно сюда должен был приехать Эддингтон в 1919 году, чтобы сфотографировать звёзды во время полного солнечного затмения, доказывая, что свет звёзд отклоняется под влиянием гравитационного поля нашего солнца. Без снимков, сделанных Эддингтоном, теория относительности Эйнштейна могла бы так и остаться неподтверждённой, и эта драматическая история совершенно точно не произошла бы. Так что наше путешествие на удалённый остров в Хорватии, благодаря ключевой значимости этих сцен, стоило всех усилий.
В первой сцене, которую мы снимали, экспедиция Эддингтона поднимает гигантский телескоп на крутой утёс. Огромная хитроумная штуковина с канатно-блочной системой была собрана до нашего приезда хорватской строительной бригадой, и первые несколько часов мы провели тягая камни вверх и вниз, дёргая за верёвки и рявкая друг другу указания, пока группа наших африканских помощников поднимала громадный ящик с надписью «Королевское астрономическое общество» наверх вдоль склона.
Это, конечно, были хорватские статисты, но работали они по ставке выше средней. Оказывается, чёрнокожие статисты настолько редки в Загребе, что просто «быть чёрным» считается особым навыком, а, следовательно, оплачивается по специальному тарифу. Тем не менее, сегодня они отработали каждую заработанную ими копейку, потому что стоит невероятная жара и даже бутафорский ящик с оборудованием начинает причинять дискомфорт на 14 дубле при температуре 78 градусов по Фаренгейту (+25,5 С).
Дома бы нам такое с рук ни за что не сошло. Это очень крутой и высокий утёс. Британский специалист по технике безопасности с ума бы сошёл. В одном из дублей ветка, росшая горизонтально из скалы, выдрала кусок мяса из моего правого бедра, но кровь не просочилась через парусиновые штаны, которые я носил, так что мы продолжили снимать. Должен признаться, мне даже понравилась свобода делать всё такое без страховочных ремней и дублёров. Только агенту моему не говорите.
День действительно прекрасный и с нашей выгодной позиции на вершине этой горы всё видно на много миль до идеально ровного горизонта. Странно когда в кадре на заднем плане возникает круизный лайнер или прогулочный теплоход, но их легко удалит какой-нибудь компьютерный гений на стадии пост-производства.
Позже… Уже спустилась ночь. Эддингтон и его команды страдают от жуткой грозы в Африке. В своём трейлере я слышу как прогоняют дождевальные установки пока пишу это. Хорватия, в отличие от Англии, очень засушлива в это время года. Но будучи британцами, мы, практически в прямом смысле слова, привезли плохую погоду с собой.
16 мая – Венгрия
Чтобы добраться из Хорватии в Венгрию, нам пришлось нанять частный самолёт. (У меня сильный перебор с загрязнением окружающей среды, так что в отпуск поеду в Богнор [курорт на юге Англии – прим. пер.]) Короткий перелёт до Будапешта и мы сразу же отправляемся на первую локацию, времени на остановку в отеле нет, поэтому сразу в накрахмаленный воротник и в грандиозный, огромнейший этнический музей Будапешта.
В нашей первой сцене Эддингтон должен убедить Сэра Оливера Лоджа из Астрономического общества (в роли которого великолепный Джим Броадбент) профинансировать экспедицию в Африку. Джим, со всей эдвардианской степенностью, сидит во главе стола, окружённого прочими членами Королевского астрономического общества, которых играют какие-то невероятно бородатые местные актёры.
Скоро становится понятно, что венгерские статисты изо всех сил стремятся внести свой вклад в наш фильм. Это важная сцена, решающее противостояние между сэром Оливером и Эддингтоном. Громадная задача возложена на Эддингтона, он должен проявить выдержку и убедить сэра Оливера. Все находятся в напряжении, ловя каждое слово из спора двух физиков. И конечно, наши венгерские коллеги понятия не имеют о чём мы говорим, но твёрдо намерены доказать заинтересованность в своих персонажах, поэтому в убеждении, что они играют интеллектуалов начала 20-го века, они демонстративно что-то бормочут, пишут, чешут бороды (и поверьте, эти бороды определённо нужно чесать) и передают друг другу бесполезные бумажки. Всё это было бы неплохо, если бы так не отвлекало от сцены.
Наш режиссёр Филипп Мартин терпеливый человек. Не раз люди отмечали его дзэн-буддистское спокойствие в кризисные моменты. Он встречает расписание самого тяжёлого дня съёмок с энтузиазмом и возбуждением, и целый день всем и каждому говорит как «Потрясающе!» они работают. Он отличный лидер и вдохновляет всех нас. Но сейчас, на двенадцатом дубле, в зале с толпой маниакально жестикулирующих физиков, которые просто никак не могут успокоиться, не смотря на бесчисленные просьбы нашего уже теряющего терпение переводчика, у Филиппа начинается (по его собственным словам) нервный тик как у Герберта Лома. Джим стоически снимает свои крупные планы, не обращая внимания на взвивающиеся вокруг бороды и руки.
Всё усложняется в следующей сцене, когда герой Ричарда МакКейба должен попросить майора (роль без слов), не мог бы он «переговорить наедине?» В принципе, ничего сложного, но наш статист, видимо, слегка употевший в тесной и колючей форме, упорно продолжает мотать головой и твердить «Нет», когда ему задают вопрос.
«В монтаже нормально получится», дёргается Филипп и объявляет окончание съёмочного дня.
18 мая
После работы мне удаётся пообщаться с актёрами из «Робин Гуда», которые снимаются здесь по семь месяцев в году. Гарри Ллойд (который играет Уилла Скарлетта) снимался в паре серий «Доктора Кто» в конце прошлого [2006] года и обещал пригласить меня на «лучший стейк в Европе», когда я приеду в Будапешт. (Вы знали, что Буда и Пешт – это два разных города, разделённых рекой Дунай? Разве не должны они тогда называться «Буда и Пешт»? Никто мне так и не рассказал, куда девалась «и»).
Гарри верен своему слову, и вместе с Люси Гриффитс (Мэрианн), Джонасом Армстронгом (Робин), Гордоном Кеннеди (Джон Литтл) и Джо Армстронгом (Аллан Дейл) мы отправляемся в замечательный стейк-хаус в причудливом баре в Пеште, заполненном модной молодёжью. Не ожидал, что Буда или Пешт будут такими оживлёнными, прекрасными и приветливыми, какими оказались, и я очень благодарен некоторым местным, которые показали мне нетуристическую сторону города. Я покинул обитателей Шервудского леса, когда заказали текилу. У них завтра выходной, а мне надо выучить текст о ньютоновской физике. Лучше сохранить трезвую голову.
23 мая
Мы снимаем в местечке под названием Фот, в детском приюте. Я представил, что увижу стайки босоногих оборванцев, бегающих вокруг в поисках корочки хлеба. Всё, конечно же, совершенно не так. Подозреваю, что «приют» - не то слово, которое мы должны использовать при переводе во времена после Трейси Бикер. Это красивое здание на обширной территории, где радостные дети, похоже, отлично проводят время, шумно гоняя целыми днями в футбол (что совсем не идеально с точки зрения Джона, нашего звукооператора, который пытается воссоздать звуковой фон 1915 года).
Мы арендовали здание целиком и разместили там механическую модель планетной системы из Кэмбриджа. (Смотрите. Вопрос о ней обязательно должен появится в передаче QI и вы почувствуете себя умником, если знаете, что это такое.)
На улице ужасно жарко, а внутри как в теплице. Ребекка Холл, играющая мою сестру Винни, и я спорим, что хуже в такую жару – её корсет или мой накрахмаленный воротник. Если честно, то, наверное, её корсет, но я не сдаюсь. После этих съёмок она отправляется работать с Вуди Алленом – не всему же ей доставаться.
Вернулся Джим Б. (после того как быстренько съездил в Лондон и взял Бафту) и нам приходится делать несколько дублей одного кадра, потому что Уран чуть не сносит ему голову (и если вы до сих пор не догадались что такое модель планетной системы, то это подсказка).
27 мая
Приехал Энди Серкис. Это так странно сниматься в фильме о взаимном уважении Эйнштейна и Эддингтона, где мы практически не появляемся вместе. У нас всего лишь одна крохотная совместная сцена , которую мы снимаем сегодня, а вчера мы вместе позировали на улице для фотографа Radio Times, чтобы вместе смотреть с обложки этого самого номера, но завтра я заканчиваю, а Энди приступает к съёмкам. У него бритая голова после последней роли («Коттедж»), но он отрастил пышные усы, поэтому сейчас выглядит скорее как участник группы Village People, чем как гениальный физик, но как только на него надевают костюм и парик, трансформация поражает.
Я работал с Энди в театре десять лет назад, и хотя известность он приобрёл, играя монстров и психопатов, он, наверное, самый милый человек, какого только можно встретить.
Вся наша чудесная венгерская команда, подружившаяся за две прошедших недели, полюбит его. Без сомнений, меня забудут через неделю в тени загадочного немецкого учёного – точно так же как и Эддингтона.
Сейчас я скажу ересь. Если бы кто-нибудь после трансляции 8-го предложил еще один поход на "Ричарда" в обмен на мой "кориолановский" билет - махнулась бы не глядя. (Хорошо бы еще и ковер-самолет в аренду прилагался, что б с транспортом не мучиться.) Теперь повторю: это - ересь. Я понятия не имела, что на меня обрушиться. Ни один скриншот, ни одна гифка не передали ту мощь, ту пробивающую насквозь энергию, хлещущую с экрана. Разве что официальные фотографии, выложенные на сайте театра DONMAR. Ведь увидев их, я завелась на не хилые обороты. А потом прибавился "Ричард". Я все время их невольно сравнивала. Это нисколько не мешало. Скорее наоборот, помогало. Смотрела в "Европе". Для меня это новый адрес на кино-театральной карте Москвы. Снова угадала наиудобнейшую для меня точку в зале. И со зрителями повезло. Парочка нездоровых смешков и оживляж не по делу - невеликая плата за тишину. Низкий поклон за комментарии в трансляции. Они помогли настроиться на волну, авторы из абстракции превратились в живых людей. Рассказ о постановке, истории здания театра, перебиваемая кадрами хроники и гримирования главного героя, огромные глаза Тома во весь экран на пару секунд... Меня пустили за кулисы, щедро поделились секретами, презрев всякие там "приметы". Заодно этого времени хватило, что бы все опоздавшие к началу собрались. Уф-ф! И как абсолютная точка: последние слова Тома, жестко глядя в упор в камеру - "Мне не нравится то, что говорит мой герой". Прибило, хотя я никогда не смешиваю образы и их творцов. Но все равно стало не по себе. Так значит для тебя это еще одна "роль с забором", вот оно как... И не просто "с забором", а ты знаешь, что такое толпа, повинующаяся взмаху руки. И такое поклонение тебя страшит. (Не путать с "пугает".) А далее... С первого же мига: что это? создали машину времени или у старого Ю-За появился клон?! Пульсация электронной музыки. Преображение сцены с помощью минимальных средств. Захлестывающая эмоциональность. Крики до ободранного горла. Условные, но очень выразительные костюмы. Актеры, играющие по нескольку персонажей (чего не замечаешь). Театр в своем чистом, прекрасном виде. История, которой не нужны помпезность и костюмы. Люди. Война. Подлость. Подозрительность. Передергивание и подтасовки. Любовь. Патетика. Восхищение. Слезы. Смерть. Шекспир универсален. И неисчерпаем. Он не скучный, забытый автор на пыльной полке. Не обязаловка из учебника, а живой, тревожный гений, современный любой эпохе. Я это почувствовала очень ярко на "Ричарде II". И сверх ярко теперь. Соседка справа восторженно поделилась: "Вот сколько они ставят Шекспира! И какие все они разные! Какие они молодцы!" Человек не знал ни о театре DONMAR, ни об истории этого спектакля, ни об актерах, его играющего. Она просто пришла посмотреть Шекспира. Без заносчивости завзятого театрала, а с распахнутым, навстречу актерам, сердцем. Господи, как же повезло! На крошечной сцене бушевала жизнь. Не Рим "в тогах и туниках", но Рим варварский, Рим воинов, Рим Муция Сцеволлы. Город-государство ведет бесчисленные войны с соседями. В почете доблесть и раны, полученные в яростных сражениях. Но Рим уже разделен на патрициев и плебс. Эта еще одна война, тайная, скрытая за фальшивыми улыбками, уступками и подачками, полная взаимной ненависти, порой прорывающаяся наружу. И есть герой, не желающий и не умеющий кривить душой. Том. Том, милый Том. Что ты творишь?!! Сердце обосновалось в глотке и пошло вразнос. Глаза, пылающие в ужасающей, кровавой маске. Прямолинейность выдернутого из ножен меча. Сам дух Войны живет в этом гибком, ловком теле. Он в одиночку способен броситься на штурм и вырезать сотню. За ним идут, ему повинуются. Но только на войне. Дома царит Политика, а тут он неумеха. Кривая, издевательская улыбка Кая Марция, выклянчивающего у плебеев голоса для своего консульства - это что-то! Народ Рима сочувствия не вызвал. А уж парочка его вождей-трибунов тем более! От этих ублюдков тошнило. От их лицемерия, подлости и трусости. А еще от торжества, когда Кориолан таки на них срывается и орет то, что думает. Ага! Попался! Тащи его казнить. Ах, незадача, приговор сменили на изгнание. И снова скука. Расслабленно сидим на солнышке, благосклонно принимаем подарки от "осчастливленных" граждан. Блеск! "Прохожий, ты чего? - Любуюсь." На этом фоне кровь и копоть войны выглядит чистым и благородным делом. В сцене штурма Кориол сердце мое запело. Режиссерскому решению браво! И браво двум жирнющим точкам - финалам обоих частей. Сначала изгнание: героя забрасывают под улюлюканье отбросами. Думаешь, куда ж сильнее. Затем финал спектакля. Смерть. И тут режиссер трансляции выбирает идеальный кадр с диагональю: мать и на ее фоне, прямо передо мной покачивается тело сына с перерезанным горлом. Женщина, стоящая на крепостной стене, смотрящая вдаль... Ты это видишь? Видишь, что сделали с твоим мальчиком? Ты вырастила воина, которого дома настолько боялись, что объявили изменником и изгнали. Он проклят. И он умер, когда в самую последнюю минуту отказался мстить неблагодарной родине. В голове тут же мелькнул тенью финал "Ричарда". Ну там-то хоть дали вздохнуть! А здесь пыталась порвать на себе ворот. М-да... Бывает. А еще здесь щедро плачут. Слезы в глазах актеров видела не раз. И всякий раз они были разными. Гордости, ярости, нежности, отчаяния, ненависти. И так и не смогла описать для себя самой слезы Кориолана в самом конце. Там слишком много всего и во столько слоев, что непременно собьюсь, взявшись за изложение. И еще. Развязка закономерна. Она просто ускорилась решением предложить почетный мир. Здесь никаких фантазий "а что было бы, если бы...". Я не зря мечтала посмотреть этот спектакль. Ожидания окупились сторицей. Восхитили все актеры и то, что Том не выглядел "прима-балериной на фоне". И эту постановку надо смотреть на большом экране.
Томас Уильям Хиддлстон! В следующий раз, когда Вы будете меня в трубочку закатывать, предупредите заранее. (Я ж сегодня до дома еле живой доползла!...)
Что я творю! У меня сегодня "Кориолан", а я слушаю "На секретной службе Её Величества"! Не могу оторваться. Оно того стоит. Дэвид Тэннант читает Яна Флеминга. Это праздник! Во-первых, узнала, что наши доморощенные издатели не перевели книгу целиком. (Больша-а-ая ошибка.) Во-вторых, слышать всю пестроту и многоголосие этой истории. Это только на первый взгляд все на английском. Тут и французский, и немецкий и куча диалектов и акцентов. Но если бы только это. А сами герои! Пожилые и совсем юные, мужчины и женщины - они переданы голосом одного человека. Театр Одного Актера. Так называлась рубрика на давнем советском радио, где читали самые разнообразные произведения. Как же давно это было! Я слушаю замечательное исполнение и не могу назвать это "аудио-книгой". Нет, это спектакль, сыгранный одним актером. И это великолепно! Сколько героев и у каждого свой голос, своя манера говорить. Вот Джеймс Бонд. У него не самый "яркий" голос. Но ведь он шпион, маскирующийся под окружающую обстановку, ему не положено чересчур выделяться. Вот резкая и вульгарная Ирма Бунт, с ее резким немецким акцентом. А вот глава "Корсиканского Союза" Марк-Анж! И рядом - его дочь Трэйси, нежная и хрупкая. И, конечно же, Расказчик, повествующий, что происходит. Но сразил наповал Сейбл Базилиск из ведомства геральдики. Это песня! Я увидела его мимику, рост, глаза, кисти рук, манеру складывать пальцы. И все это передал голос. А в бульдожьей хрипотце М я слышу того самого, что появился на экране в "Докторе Но". И, наконец, голос Блофельда, чуть придушенный, с вкрадчивыми, очень опасными нотками. Незнание языка на должном уровне компенсировалось интонациями, воображение мое разыгралось. И как-то сразу вспомнилось, что Бонд - наполовину шотландец...